Перевожу взгляд обратно на Дэвина, размышляя. Я даже не предлагала им остаться, но их преданность должна означать, что они хорошие люди, верно? Пожалуйста, пожалуйста, пусть мои инстинкты не обманывают. Достаю сумку с оружием из тележки и протягиваю Дэвину. Когда он не делает попытки взять ее, то я бросаю ее к его ногам и оглядываюсь на остальных.
— Пожалуйста, возьмите свои рюкзаки и оружие и следуйте за мной. Я покажу вам дорогу, — говорю им, а затем быстро отвожу взгляд, берусь за ручку тележки и протаскиваю ее на несколько футов вниз по тропинке, прежде чем остановиться и подождать их. Я стою к ним спиной, но слышу, как Дэвин тихо чертыхается себе под нос, а затем шуршит ткань, когда они собирают свои вещи.
Я скорее чувствую, чем вижу, как один из них подходит ко мне сзади, и это подтверждается низким, вкрадчивым голосом Линка.
— Просто хочу поблагодарить тебя за помощь, которую ты нам оказала. Мы все ценим вашу еду и безопасность, а также по поводу дома в лесу. Возможно, когда мы устроимся, наши две группы смогут заключить какое-нибудь торговое соглашение. — я ничего не говорю и не двигаюсь, поэтому он вздыхает. — Было очень приятно познакомиться с тобой, Келси. Искренне надеюсь, что когда-нибудь увижу тебя снова.
Мои плечи ноют от напряжения, и когда слышу шаги, то я начинаю идти, толкая тележку, и веду их обратно по тропинке, за угол, туда, где встретила их прошлой ночью. Я внимательно прислушиваюсь, ожидая щелчка спускаемого предохранителя или звук магазина с патронами, потому что начинается последнее, решающее испытание. Если они и собираются выступить против меня, то только сейчас, когда думают, что я отправляю их обратно к мертвецам. Мы проходим мимо еще как минимум трех заросших плющом ворот, которые могу открыть, но продолжаю идти, желая дать им время, если они собираются что-то предпринять. К тому времени, как мы добираемся до ворот, через которые я прошла прошлой ночью, то моя нижняя губа почти кровоточит от растущего беспокойства. Останавливаюсь и медленно поворачиваюсь к ним лицом, встречаясь взглядом с каждым из них.
Выражение лица Линка передает разочарование и легкую беспомощность, как будто он не привык к тому, что не может исправить ситуацию. Грейсон просто одаривает меня задумчивой улыбкой с оттенком сожаления. Взгляд Оливера полон понимания, и он одаривает меня еще одним осторожным, спокойным кивком. Наконец-то, Дэвин. Я замечаю вспышку того, что, как мне кажется, является стыдом, прежде чем ледяная грусть сходит с его лица и оно становится пустым. Не сводя с него глаз, я протягиваю руку и открываю ворота внутреннего ограждения, открывая вид на мой дом, потому что команда "остаться" выиграла игру в овертайме по решению судьи. Это я, я — судья, и он должен знать, что у него есть второй шанс. Слышу быстрый вздох, когда остальные понимают, что я разрешаю им остаться, но продолжаю наблюдать за Дэвином, когда он поворачивает голову ко мне, затем к воротам, а затем снова ко мне. Мне удается разглядеть, как напрягается его горло, когда он проглатывает все, что чувствует, и, наконец, когда Дэвин видит предупреждение в моих глазах, слегка наклоняет голову в знак признательности. Это второй шанс, говорит ему мой взгляд. Не облажайся.
Я, наконец, отрываюсь от него и машу в сторону ворот, давая им понять, что они могут войти. Мой желудок сжимается от волнения. Либо это даст мне новое, светлое будущее, либо я совершенно неправильно о них судила и умру в ближайшие несколько дней. Не знаю, что из этого пугает меня больше.
Линк
Я взрослый человек и, как и другие, прошел через худшее, что мир мог обрушить на нас за последние несколько лет, но прямо сейчас… прямо сейчас мне хочется плакать от облегчения и благодарности. Я так чертовски устал. Не только из-за последней недели бега, но и из-за всего, что было до этого. Просто остаться в живых, сохранить жизнь моим братьям, и все, что связано с этим, было постоянной борьбой с самого первого дня, и это сводило меня на нет, пока я не почувствовал, что держусь на волоске. Она разрешает нам остаться. Даже если это всего лишь клочок земли, на который я смогу спокойно опустить голову, это будет таким облегчением. Тот факт, что я могу провести немного больше времени с этой интригующей девушкой и, возможно, съесть ещё немного яиц, для меня как выигрыш в чертовой жизненной лотерее. Я даже не знаю, что это за сообщество и каковы другие люди, да это и не имеет значения. Быть в безопасности, спокойно проспать всю ночь — это того стоит.
У меня перехватывает горло от всего, что я хочу сказать ей в благодарность, но вместо того, чтобы смутиться, просто киваю и надеюсь, что она сможет прочесть все, что я чувствую, по выражению моего лица, когда вхожу в ее дом. Передо мной стена из молодых стеблей кукурузы, закрывающая мне обзор остального пространства, поэтому я быстро отхожу в сторону, чтобы пропустить остальных. Оливер направляется прямо к кукурузе и с восхищенной улыбкой на лице ласково проводит рукой по стеблям, заставляя их покачиваться. Он воспринял как личное оскорбление, когда урожай кукурузы, который мы пытались вырастить прошлым летом, провалился. Калитка за нами со звоном закрывается, и я смотрю на Келси. Она натянуто улыбается мне, прежде чем двинуться налево между забором и кукурузой, и мы все следуем за ней. Она нервничает. Возможно, даже сомневается, стоит ли нам оставаться. Я понимаю. Доверять незнакомцам в этом мире сейчас практически невозможно. Нашу группу несколько раз поджигали. Однажды это едва не разлучило нас навсегда. Я клянусь себе, что позабочусь о том, чтобы никто из нас не заставил Келси или ее людей пожалеть о том, что они нас впустили. Пока мы следуем за ней, я задаюсь вопросом, такая ли она лидер группы, как я, или они выбрали ее, чтобы иметь дело с нами, потому что она очень красивая, и, может, они думали, что с ней мы ослабим бдительность. Это был бы разумный шаг с их стороны, тем более что она явно могла бы постоять за себя, если бы мы были из тех мужчин, которые подвергают женщину опасности. Думаю, я узнаю это достаточно скоро, когда мы дойдем до конца кукурузного поля и она повернет направо, исчезая из виду.