— У нас нет времени. Объясни ему.
— Невозможно, — покачал головой Нимэстер, — Коромутин привязан к оракулу. Да и я сам хочу посмотреть на ритуал. Я никогда не видел откровения.
Клайстра использовал все мыслимые угрозы, но Нимэстер был непоколебим.
— Ждите. Коромутин приведет нас к женщине. Ее нет в камере — вы сами видели.
Клайстре пришлось согласиться.
ГЛАВА XVII ОРАКУЛ
Коромутин продолжал свои приготовления. Он достал из сейфа сосуд с мутной оранжевой жидкостью и набрал немного жидкости в примитивный шприц.
— Что это?
— Мудрость. — Ответил Коромутин с самодовольством посвященного. — На каждую порцию идут мозговые железы четырех человек — это концентрированные знания.
«Гормоны плюс мозговая жидкость», подумал Клайстра. Коромутин поставил жидкость обратно в сейф и спрятал шприц в рукав.
— Теперь — в Вердикаториум.
Он провел Клайстру и Нимэстера по коридору, по широкой лестнице в главный зал храма — огромный отделанный перламутром двенадцатигранник, залитый бледно-серым светом. В центре зала на постаменте из черного дерева стояло простое кресло.
Рядом с ним полукругом стояло около дюжины мудрых, выводивших жутковатый мотив.
— Дежурные, — пробормотал Коромутин. — Лорду Воеводе это не понравится. Он ставит мудрость оракула в зависимости от количества жрецов в зале... Я должен подождать здесь, в нише, — голос Коромутина был глухим и усталым. — По обычаю я сопровождаю оракула, — он оглядел зал. — Вам лучше стать в тень, пока какой-нибудь послушник не заглянул под ваши капюшоны и не поднял крик.
Нимэстер и Клайстра спокойно стали около стены. Через минуту в зал внесли яйцевидный паланкин с шелковыми занавесками. Четверо негров в красных бриджах служили носильщиками, сзади шли две девушки с креслом и кипой разноцветных подушек.
Носильщики поставили паланкин. Из него выпрыгнул маленький краснолицый человек и уселся в мгновенно подставленное кресло. Он оглядел присутствующих яростным взором.
— Скорей, скорей! — зашипел он. — Жизнь уходит. Свет меркнет в моих глазах, пока я сижу здесь!
Мудрейший, поклонившись, приблизился к нему.
— Вероятно, Лорд Воевода отдохнет во время предварительных церемоний?
— К черту церемонии! В любом случае, — яростно сказал Воевода. — А я вижу что только горсть жрецов решила почтить меня своим присутствием, — я обойдусь без ваших ритуалов. Давайте прямо к прорицанию. Только пусть это будет мужчина в расцвете сил — реббир, бод или джилард.
— Мы приложим все усилия, милорд, — склонил голову Мудрейший. — Оракул идет.
Двое жрецов вошли в зал, поддерживая темноволосого человека в белом халате. Он затравленно оглядывался по сторонам.
— И этот урод будет давать мне советы! — проревел Воевода. — Да он способен только дрожать от страха!
— Вы ошибаетесь, Лорд Воевода, — уверенно сказал Мудрейший. — Он обладает мудростью четырех человек.
Несчастного оракула посадили в кресло, где он скорчился, дрожа. Лорд Воевода бросил на него взгляд полный злобы и презрения.
— Наверняка, я могу сказать ему больше, чем он мне, даже если его мудрость учетверена — он не знает ничего, кроме страха. И я даром трачу драгоценные мгновения своей жизни. Наверняка есть и лучше оракулы. — Мудрейший пожал плечами.
— Мир широк. Возможно, где-нибудь найдется оракул, сильнее нашего. Лорд Воевода свободен отправиться на поиски.
Воевода нахмурился, но промолчал.
Появился Коромутин, прямой и церемонный. Он поднялся на возвышение, извлек шприц и, со всеми необходимыми ритуальными жестами, вонзил иглу в шею оракула. Оракул дернулся, изогнул спину, запрокинул голову. Какое-то мгновение он сидел прямо, потом бессильно осел в кресле, прижав руку ко лбу.
В зале стояла мертвая тишина. Оракул продолжал сжимать лоб. Потом он дернул ногой, тряхнул головой. Изо рта полились бессвязные звуки. Он с удивлением оглядел зал. Его руки тряслись. По подбородку текла белая пена. Он закричал страшным, хриплым голосом. Его тело качалось из стороны в сторону все быстрее и быстрее...
Клайстра не мог оторвать глаз от этого зрелища.
— Это и есть мудрость? — спросил он.
— Именно. Тише.
Оракул был в агонии. Его глаза горели лихорадочным огнем. Лорд Воевода наклонился вперед, кивнул и, улыбаясь сказал что-то почтительно склонившемуся Мудрейшему. Слов из-за рева оракула не было слышно. Мудрейший спокойно кивнул, выпрямился и стал покачиваться на носках, заложив руки за спину.