Когда человѣк сыт, когда его потребности болѣе или менѣе удовлетворены, то ему легко ждать; но тот, кто испытывает и физическій и умственный голод, не может, раз только он понял причину существующаго зла, довольствоваться надеждой на лучшее будущее, а будет всегда стремиться перейти от теоретических соображеній к практическому дѣлу.
Развѣ твердо убѣжденный в чем-нибудь человѣк не стремится всегда проповѣдовать свое убѣжденіе, проводить его в жизнь? Развѣ может человѣк, вполнѣ убѣжденный в истинности какой-нибудь идеи, не стараться убѣдить в том же и других, а в особенности — не стараться осуществить ее, согласуя с ней свою личную жизнь? А что такое, в современном обществѣ, проведеніе в жизнь новых идей, как не революціонное дѣло? Как же вы хотите, чтобы тѣ самые люди, которые сдѣлали все, от них зависящее, для распространенія новых идей, которые старались показать и причины общественнаго зла и средства к его устраненію, старались нарисовать идеал лучшаго будущаго, — чтобы эти самые люди стали поперек дороги тѣм, кто стремится осуществить эти идеи на практикѣ, чтобы они сказали им: «Продолжайте наслаждаться перспективой будущаго счастья, продолжайте страдать, вооружитесь терпѣніем: когда-нибудь ваши эксплуататоры согласятся, может быть, сдѣлать вам нѣкоторыя уступки». Это было бы ничѣм иным, как жестокой насмѣшкой.
Конечно, мы были бы очень рады, если бы буржуа сами поняли всю нравственную низость своего положенія, сами отказались от эксплуатаціи рабочих и передали свои фабрики, дома, земли и копи в руки общества, которое стало бы пользоваться ими для себя и замѣнило бы царство конкурренціи царством солидарности. Но можно ли серьезно надѣяться на то, что капиталисты дойдут когда бы то ни было до такой степени безкорыстія, когда мы видим, что они направляют всю силу своего войска, своей полиціи и своих судов на подавленіе самых ничтожных требованій рабочих?
Теоріи, мечты о лучшем будущем — прекрасная вещь; но если бы оппозиція существующему строю сводилась к салонной философіи или к послѣобѣденным разговорам сытых людей, если бы все ограничивалось безплодными жалобами на современное положеніе вещей и мечтаніями о будущем благѣ, то мы были бы очень похожи на того сытаго филантропа, с туго набитым кошельком, который говорит умирающему с голода бѣдняку: «Мнѣ от души жалко вас, ваша судьба озабочивает меня в высшей степени, и я душевно желаю, чтобы ваше положеніе улучшилось; а пока — будьте бережливы и постарайтесь скопить себѣ на черный день», а затѣм проходит мимо, вполнѣ довольный собою. Если бы это дѣйствительно было так, то буржуазія могла бы разсчитывать еще очень долго эксплуатировать рабочих, а рабочіе еще не скоро увидали бы конец своей нуждѣ и страданіям.
К счастью, от идейных стремленій до попытки их осуществленія, как мы видѣли, — один шаг, и многія человѣческія натуры очень склонны этот шаг сдѣлать; а так как теорія анархизма есть теорія дѣятельная, то эти революціонныя натуры встрѣчаются чаще в средѣ анархистов, чѣм в какой бы то ни было другой. Отсюда тѣ многочисленные революціонные акты, которые так пугают робкіе умы, но которые для нас служат лишь доказательством развитія наших идей.
Проповѣдовать жертвам эксплуатаціи покорность судьбѣ значило бы быть в руку эксплуататорам; мы предоставляем эту роль христіанству. Ни примиреніе с дѣйствительностью, ни платоническія надежды не могут измѣнить положенія: для этого нужно дѣло, а самое лучшее дѣло, это — устраненіе стоящих на пути препятствій.
Довольно уже люди преклонялись перед власть имущими, довольно они ждали спасенія от свыше посланных личностей, довольно разсчитывали на чисто политическіе перевороты, на дѣйствіе законов. Осуществленіе наших идей на практикѣ требует людей сознательных, понимающих свою силу, умѣющих заставить уважать свою свободу, не становясь в то же время тиранами других, — людей, которые не разсчитывают ни на кого, кромѣ себя самих, своей собственной иниціативы, своей собственной энергіи. А эти люди явятся только тогда, когда мы будем проповѣдовать не примиреніе с существующим, а, наоборот, протест против него.
Это не значит, однако, что анархисты отказываются от содѣйствія тѣх, которые не склонны к активной борьбѣ, а хотят ограничиться исключительно распространеніем идей, подготовленіем дальнѣйшей эволюціи; они даже не требуют, чтобы всѣ их идеи были непремѣнно восприняты цѣликом. В их область входит все, что уничтожает какой-нибудь предразсудок, устраняет какой-нибудь ложный взгляд, устанавливает какую-нибудь новую истину. Анархисты не пренебрегают ничьей помощью, не отталкивают никого; они всегда рады протянуть руку каждому, кто может дать им что-нибудь новое; они довольствуются тѣм, что соединяют в одно отдѣльныя усилія и обобщают отдѣльныя стремленія, чтобы дать людям возможность разобраться в их собственных желаніях.