Усовершенствованія в производствѣ только дѣлают рабочих все менѣе и менѣе нужными для капиталиста, усиливают конкурренцію между ними и заставляют их продавать свой труд за болѣе низкую плату. Вы мечтаете быть полезным для рабочих, а существующая общественная организація дѣлает так, что вы только содѣйствуете их большей эксплуатаціи и еще больше скрѣпляете сковывающую их цѣпь.
Да, г. Вилль, ваша мечта прекрасна: содѣйствовать увеличенію числа продуктов, так, чтобы каждый мог быть сытым, сдѣлать так, чтобы рабочій мог скопить хоть нѣсколько грошей, чтобы оградить себя от всевозможных случайностей будущаго — это, конечно, еще не идеал, но нельзя и требовать большаго от человѣка, который по самому своему положенію огражден от всѣх физических и нравственных бѣдствій, грозящих обездоленной массѣ. Это, во всяком случаѣ, очень хорошо, но увы! это останется мечтой до тѣх пор, пока вы не разрушите существующую систему эксплуатаціи, благодаря которой всѣ заманчивыя обѣщанія превращаются в лживыя и обманчивыя иллюзіи. У капитализма в распоряженіи есть много сил, и если мы даже допустим, что изобиліе продуктов дѣйствительно понизит их цѣны до такой степени, что рабочій сможет сберегать часть своего заработка, то тогда явится другой фактор, о котором вы сами упомянули — рост населенія.
В настоящее время промышленный рынок завален товарами; вмѣстѣ с тѣм, вслѣдствіе развитія машин, с каждым днем увеличивается число рабочих без работы. Чтобы найти работу, им остается только одно средство: взаимная конкурренція и пониженіе заработной платы. А так как механическій прогресс идет все быстрѣе и быстрѣе, и уже теперь один человѣк может производить все, что нужно для потребленія десятерых, то при удвоеніи населенія количество произведенных продуктов увеличится в двадцать раз; при этом то изобиліе, которое должно было послужить на пользу рабочих, послужит исключительно на увеличеніе барышей капиталиста, который будет платить своим рабочим тѣм меньшую плату, чѣм в большем числѣ они окажутся на рабочем рынкѣ.
Вы говорите, что требованія рабочих до извѣстной степени законны — лишь бы только они не принимали насильственной формы; но подумали ли вы о том, что рабочіе борятся уже цѣлыя тысячелѣтія, что их никогда не удовлетворявшіяся требованія появились вмѣстѣ с зарожденіем исторической жизни? Если они и выливаются в рѣзкую форму, то только потому, что им не дают никакого удовлетворенія. Неужели же рабочіе должны безконечно стоять на колѣнях перед своими эксплуататорами и благодарить их, когда они знают, что если им и удавалось чего-либо достигнуть, то они должны были предварительно сломить волю своих господ, и взять силой ту свободу, к которой стремились. Правящіе классы смотрят на нас, как на рабов и потому совершенно естественно, что они презрительно говорят: «Изложите вашу просьбу в вѣжливой формѣ и мы посмотрим, сможем ли мы ее исполнить»; но мы, которые видим в освобожденіи рабочих не уступку, а акт справедливости, скажем простo: «Мы требуем этого!» Если же каким-нибудь баричам этот тон не понравится, то как им будет угодно.
В давящем нас строѣ все тѣсно связано одно с другим и для достиженія желаемых результатов одних хороших намѣреній еще не достаточно; пока не уничтожен этот строй, никакое улучшеніе невозможно. Он существует исключительно с цѣлями эксплуатаціи и угнетенія, а мы не хотим улучшать ни того, ни другого: мы хотим совсѣм их уничтожить.
Это — естественный вывод, к которому неизбѣжно придет всякій, кто сумѣет подняться над узкой точкой зрѣнія и охватить вопрос в его цѣлом; он поймет, что революціи зависят не только от воли людей, но и от того, что существующія учрежденія преграждают путь прогрессу, и увидит, что онѣ — явленіе необходимое и неизбѣжное.
Пусть всѣ, кто искренно хочет служить человѣчеству, усвоят себѣ раз навсегда ту мысль, что даже в интересах их собственных планов, они не должны враждебно относиться к Революціи, не должны противодѣйствовать ей. Только она одна может помочь им достигнуть цѣли, потому что только она может помѣшать общественным паразитам убить прогресс в самом зародышѣ, или обратить его в свою пользу.
Реформы, реформы! Когда же, наконец, люди поймут, что они употребляют на достиженіе их свои лучшія силы, никогда ничего не достигая, что пора уже им перестать бороться за эти утопіи — гораздо болѣе опасныя, чѣм мысль о полном освобожденіи, потому что единственный упрек, который можно сдѣлать послѣдней — упрек в неосуществимости — ни на чем не основывается, потому что такой попытки никогда еще не было сдѣлано, тогда как, чтобы убѣдиться в безполезности любой реформы, стоит только посмотрѣть на ея осуществленіе на практикѣ.