Анубис, Исида и Осирис (с выставки Лейденского музея в музее Болоньи)
В его сочинении наблюдаем вопиющее противоречие. Осирис – бог, родители его боги, но его, оказывается, можно убить, что и происходит с ним на 28‐й год то ли жизни, то ли правления. Плутарх решает его, прибегнув к теории того, что Осирис – не бог, но демон – в положительном значении этого греческого слова, т. е. некая сверхъестественная сущность, «ниже» бога, но «выше» человека: «Однако лучше всего суждение тех, кто пишет, что история о Тифоне, Осирисе и Исиде касаются страданий не богов или людей, но великих демонов, о которых Платон, Пифагор, Ксенократ и Хрисипп, следуя древним толкователям божественного, рассказывают, что они были сильнее людей и мощью намного превосходили нашу природу, но не обладали божественным естеством в чистом и беспримесном виде; напротив, так как их естество причастно к природе души и ощущениям тела и воспринимает наслаждение и боль, то их тревожат все несчастия, происходящие при таких переходах, – одних больше, других меньше. Так же у демонов, как и у людей, существует различие между добродетелью и пороком…» («Исида и Осирис», 25).
После этого Плутарх приводит множество различных классических примеров вроде страданий титанов и гигантов, Диониса, Деметры и т. д. и плавно переходит к египетским мифам, утверждая их параллелизм греческим сказаниям: «Такие и подобные им истории рассказывают и о Тифоне: как из зависти и ненависти он совершил ужасные дела и, приведя в расстройство все на свете, наполнил злом всю землю и море и потом понес наказание. А мстительница, сестра и жена Осириса, обуздав и уничтожив бешенство и ярость Тифона, не пренебрегла борьбой и битвами, которые выпали ей на долю, не предала забвению и умолчанию свои скитания и многие деяния мудрости и мужества, но присовокупила к священнейшим мистериям образы, аллегории и памятные знаки перенесенных ею некогда страданий и посвятила их в качестве примера благочестия и одновременно ради утешения мужчинам и женщинам, которые претерпевают подобные же несчастия. И она, и Осирис за доблесть из добрых демонов были превращены в богов, как позже Геракл и Дионис, и не без основания принимают они почести, равно причитающиеся богам и демонам, и имеют власть повсюду, но больше всего – над землей и под землей… Итак, Осирис и Исида превратились в богов из добрых демонов, а силу Тифона, сломленную и ослабленную, но еще бунтующую в агонии, унимают и усмиряют всевозможными жертвами» («Исида и Осирис», 27, 30).
Интересно, как перекликаются слова греческого автора с подлинным поэтическим творением Древнего Египта – гимном Осирису эпохи XVIII династии: «Сестра твоя собрала все свои силы, чтобы защитить тебя, она рассеяла всех врагов, она одолела злой рок, она промолвила могущественные слова силы, она сделала язык лукавым, и речи ее достигли цели. Великолепная Исида была совершенной в велениях и речах, и она отомстила за брата. Она искала его беспрестанно, скиталась по всей земле, крича от боли, и не отдыхала, пока не нашла его. Она укрыла его своими крыльями, создав ветер, и причитала, хороня его. И она воскресила его, распростертого, с неподвижным сердцем, и взяла от существа его, и зачала, и родила ребенка. Она взлелеяла его тайно, и никто не знал, где он. И рука его обрела силу в великом доме Геба. Сонм богов ликует, приветствуя приход Гора, сына Осириса; тверд сердцем и победоносен сын Исиды, наследник Осириса».
Плутарх отрицательно относится к учению Эвгемера из Мессены, знаменитого тем, что он, изучая древние надписи в Панхоте, пришел к выводу о том, что греческие боги – тот же Крон, Зевс и др. – некогда были просто реальными земными царями, полководцами, законодателями – впоследствии обожествленными за свои заслуги по устроению общества и т. п. Однако, хоть и с порицанием, Плутарх, как энциклопедист, не может не упомянуть и этой версии применительно к предмету своего исследования: «Есть и такие, которые полагают, что все это – воспоминания о великих и удивительных делах и страданиях царей и тиранов, которые за выдающуюся доблесть или могущество приписали себе славу божественного имени и которые затем претерпели от судьбы. Эти люди используют малейшее отступление от рассказа, чтобы благоразумно перенести дурную славу с богов на людей; при этом им помогают сами предания, ибо египтяне рассказывают, что Гермес был короткоруким, Тифон – красным, Гор – белым, а Осирис – темнокожим, как если бы природа их была человеческой. К тому же Осириса именуют полководцем, а Канопа – кормчим…» («Исида и Осирис», 22). Ф.Ф. Зелинский выдвигает интереснейшую мысль о том, что именно египетские сказания об Исиде и Осирисе могли натолкнуть Эвгемера на его идею: «Что же из того, что Зевс, Аполлон, Гермес были некогда людьми? Это не мешало им быть теперь настоящими богами. Именно ознакомление с египетской религией подсказывало такое решение вопроса. Ведь, согласно ей, и Осирис, и Исида, и Гор, и Тот были некогда людьми; несмотря на то, они египтянами почитались как боги, и притом такие, выше которых у них не было. Как люди, они «упорядочили Египет»; читатели помнят эту фразу даже в розеттской надписи, где ею, по-видимому, мотивируется божественность 12‐летнего Птолемея Эпифана».