В итоге Осирис, как владыка подземного мира, даровал возможность воскресения умершему, подобно тому как прорастает «погребенное» при посеве зерно. Примеров – множество. В Фивах Стовратных, т. е. Луксоре, в зале Осириса храма Исиды, имеется следующее изображение: труп Осириса возлежит на погребальном ложе, из него прорастают колосья, которые поливает жрец из сосуда, увенчанного крестом. Сделанные из земли и хлебных зерен с добавлением ладана изображения Осириса египетские жрецы торжественно погребали на ежегодных празднествах в месяце Хойяке, позже вынимали и воочию показывали, как зерна дали всходы в наблюдаемом «Осирисе». Да и не только в символизме дело: Плутарх свидетельствует о том, что, сея зерно, египетские земледельцы приговаривали, что Осирис погребен, а когда всходят ростки – что он возвращается к жизни. При жатве – как свидетельствует уже Диодор Сицилийский – египтяне, сжав первый сноп, рыдали, падали на землю и т. п., поминая Исиду и призывая умершего (а точнее, только что символически умерщвленного их руками) Осириса «Маа-не-хра», т. е. «вернись к нам» (неверно понято и интерпретировано Диодором как имя собственное). Покойников своих нередко египтяне осыпали зерном… «Текст саркофагов» гласит: «Живу я или умер, я есмь Осирис, я вхожу и вновь появляюсь через вас, я распадаюсь в вас, я расту в вас… Боги живут во мне, ибо я живу и расту в зерне, которое их питает. Я покрываю землю, живу я или умер – я есмь Ячмень. Я неуничтожим. Я ввел Порядок… Я стал Властелином Порядка. Я возникаю из тела Порядка…» Не последнюю роль в празднествах Осириса играли фаллосы, носимые торжествующими египтянами в процессиях как несомненные символы плодородия (о подробностях ежегодного прилюдного ритуального онанирования батюшки-фараона в Нил скромно умолчим). Н. Румянцев, анализируя особенности празднеств Осириса и привязывая их к календарю природных явлений, прямо пишет, что Осирис – «божество хлеба или обожествленный хлеб». Явно, дело намного сложнее и многограннее (что признает и сам Н. Румянцев), но пока оттеним лишь этот аспект, после чего возвращаемся к Плутарху.