— Но если серьёзно, я никуда не поеду, не переживай, мои прогулки закончились.
Бут насторожился и прислушался.
— Я рада, что ты решил осесть, — улыбнулась Реджина, и это было прекрасно слышно. Ее нежный тон он всегда мог распознать.
Со второго этажа доносился скулеж, кряхтение и тому подобное.
— Так, Реджина, мне пора бежать! Там Эмма!.. — обронил он, и не дав ей договорить, кинул трубку.
Быстро взбежав по лесенкам, перепрыгивая их, он метнулся в комнату и увидел, как его сестренка мечется по постели с выражением боли и страданий, даже мук, на лице.
Все, что было в его силах, это лечь рядом с ней, что он, собственно, и сделал.
Бут лег рядом на кровать, поймал ее мечущееся тело и обнял. Обнял ее так, как может обнимать только он. Так, что в объятьях было тепло, как в самый погожий день лета. В его руках было так уютно, будто ты сидишь в кресле-качалке с горячим какао, укрытый пледом, и читаешь книгу.
Как и всегда, когда Август ложился с Эммой, ее тело мгновенно расслабилось. Теперь уже крепкий, спокойный сон овладел ими обоими.
В отличие от Эммы и Августа, Реджина не спала. После разговора с Бутом она не могла уснуть. Ее встревожила та фраза, касающаяся Эммы. Джина лежала в кровати долгое время, ворочаясь с бока на бок, но сон не шел, а фраза не отпускала. Она ломала голову, что же могло произойти, ведь блондинка спала.
Может, упала? Что еще могло случиться?
Август так быстро убежал, будто случилось что-то неимоверно страшное. И тут до Реджины дошло:
«Возможно, ее мучают кошмары? Но почему она не сказала мне? Хм, видимо, еще не та стадия общения, чтобы обсуждать такие темы? Или может быть… А, неважно, потом я узнаю и это.»
Совладав с собой, она все же начала засыпать, но ее глаза вдруг открылись, она перевернулась на спину и уставилась в потолок. И сон больше никак к ней не приходил. Все, что было связанно со Свон, не давало ей покоя. Мысли о ней сковывали мозг. Нет, это уже были не те страшные мысли вроде «ЧТО ПРОИЗОШЛО», нет, это было другое. Реджина не могла понять, как относится к Эмме. Блондинка стала очень близка Реджине за то время, пока они общаются. Это можно было бы назвать дружбой, если бы Миллс не хотела все больше и больше времени проводить со Свон. Больше, чем с любым другим человеком не только до произошедшего, но и после. У нее давно не было никого настолько близкого. Она хоть и была общительна, но никого настолько близко не подпускала, конечно, были и исключения, но сейчас не осталось и их.
«Что же мне с тобой делать, Эмма?» — размышляла в слух брюнетка.
Реджина и в самом деле не имела понятия, что делать. Она стала замечать за собой, как часто поглядывает на Свон, и каким взглядом. Когда их взгляды сталкивались, Миллс ощущала, как ее сердце сначала тихо-тихо раскачивается, ударяясь о ребра, а затем разгоняется и перекачивает кровь во всем теле со скоростью самого быстрого спортбайка. Поначалу ее напрягали эти ощущения, но затем девушка свыклась с ними, наивно полагая, что это всего — ничего. Ничего не значит, временно. Но взгляды Реджины кардинально изменились после небольшого происшествия, которое на самом деле никаким происшествием не являлось.
За несколько дней до выписки Джина уговорила доктора Вэйла отпустить их с Эммой за пределы больничного парка на прогулку, естественно, под строгим контролем просившей.
Выходя из кабинета Виктора, последнее что произнесла брюнетка, было:
— А как иначе?! — и не дожидаясь ответа, буквально выпорхнула за дверь.
Вернувшись к Эмме в палату и сообщив радостные вести, в виде того, что ее ждет приятный сюрприз, она велела ей собираться. Было видно, что Свон заинтриговали слова брюнетки, хотя она и не особо любила сюрпризы: обычно они всегда выходили плохими, но она не могла и мысли допустить, что Миллс могла бы причинить ей вред.
Дождавшись, пока блондинка соберется, заранее прихватив с собой ее средство передвижения, Реджина помогла ей пересесть и надела повязку на глаза, для пущего эффекта, и как бы Эмма не противилась, она не дала ей снять повязку, настаивая, что так надо, и чтобы она не беспокоилась.
— Пока я рядом, Эмма, с тобой ничего не случится, обещаю! — присев перед белокурой на корточки и приподняв повязку, произнесла брюнетка, глядя прямо в глаза. — Ты мне веришь?
— Да.
Больше ей не надо было повторять. Легким движением опустив маску на законное место — глаза, Реджина двинула свой бесценный груз на улицу. Миновав больничные окрестности, выехав за пределы забора, они направились к машине. Выехав с Broadway, свернув на Madison St, через 7th Ave, они продолжали двигаться в сторону Highlands Park. Не доезжая до него, остановились в «Shari’s Restaurant & Pies», кафе-ресторане, в Renton.
Ехали они минут тридцать, так как пробок не было, а такое случается редко, видимо, им везло, иначе продвигались бы они час, если не полтора. В дороге, женщины не обмолвились и словом, почти. Единственное, что спросила Эмма, перед тем, как задремать, так это то, сколько они будут ехать, а далее Джина следила за дорогой: мало ли еще какой-нибудь лихач на дороге появится.
— Хэй, соня, просыпайся, — как можно нежнее произнесла Реджина.
Вздрогнув, Свон резко села и как можно убедительнее произнесла:
— Я не сплю! — но не могла понять, почему в глазах темно, а затем вспомнила про повязку. — Уже можно снимать?
— Между прочим, было очень убедительно, я даже поверила, — хихикнула брюнетка, — снимай скорее уже эту штуку.
Сняв с глаз черную не пропускающую свет ткань, ей понадобилось время, чтобы привыкнуть к освещению, параллельно разминая шею, затекшую от неудачно выбранного положения. Более или менее привыкнув, Эмма повернула голову и с пассажирского сиденья увидела то, чего не ожидала увидеть.
— Ты и в правду запомнила название того места, в котором мне нравилось обедать?
— Ну, тебе же нравилось, — произнесла Реджина таким тоном, будто это само собой разумеется — запоминать, где Эмме нравится обедать. Слегка пожав плечами, она произнесла, — давай-давай, пора покушать, а то в этой больнице, я уверена, дают одно и тоже практически каждый день.
— Вот тут ты безоговорочно права! Давай сделаем это, а то я уже соскучилась по вкусной еде.
Войдя в Shari’s, они нашли подходящие места около окна с видом на зеленый двор кафе. Меню уже находились на столах, поэтому, никого не дожидаясь, они решили сразу приступить к поиску подходящей еды на сегодня.
Долго выбирать не пришлось: все выглядело настолько аппетитно, что хотелось заказать первое попавшееся блюдо и скорее съесть. Но каждая из них пытались выбрать что-то одно, и что-то такое, что выберешь не фотографией в меню. Вскоре подошел официант. Надпись на бейдже гласила: <<Роджерс>>
— Здравствуйте! — произнес Роджерс с приятным, не местным акцентом. — Вы уже что-нибудь выбрали?
— Кажется, да, я выбрала, — ответила Эмма, вглядываясь в меню.
— Что будете, Миссис? — приготовился записывать.
— Хм, а что лучше, Северо-Западный стейк или деревенский Тосканский куриный салат? — кажется блондинка была настолько поглощена обильным разнообразием еды, что даже не заметила, как к ней обратились, но это заметила Реджина и слегка смутилась.
«Разве мы так похожи на парочку?» — подумала она, но не стала зацикливать на этом внимание, пока, зато потом начнется разбор полетов.
— Скажу Вам честно, салат я люблю больше.
— Спасибо, тогда мне стейк, — кивнула Эмма, и услышала смешок Джины. — Что? — с самым невозмутимым лицом спросила Свон.
— Нет, дорогая, ничего, — продолжала улыбаться Реджина, не замечая собственного обращения к блондинке произнесенного на автомате. — А мне, пожалуйста, кусочек свежего пирога и пастрами панини. — И точно так же, как и Свон, с непонятным лицом начала кивать для убедительности, на что, на этот раз, рассмеялась и блондинка.
Записав заказ и улыбнувшись парочке, он ретировался как можно быстрее, чтобы доставить заказ. Они не знали как выглядят со стороны, но другие видели в них больше, чем видели в себе они сами.