Сердце Реджины пропустило удар только от того, что эту мысль озвучили в слух, ее руки заметно похолодели, хотя она и была готова к этому вопросу и уже примирилась с тем, что ответ, конечно же, да, но произнесенный в слух вопрос возымел должный эффект.
Дрожащим голосом она произнесла:
— Скорее да, чем нет, — призналась, пряча руки в карманы.
— Джиииина? — напирал Август.
— Ладно. Если быть точнее, то абсолютное да. — признала свое поражение Реджина, прижав подбородок к груди и потупив взгляд.
— Это, почти все, что я хотел услышать, — признался он, — но, еще я бы хотел узнать, что ты собираешься с этим делать?
— С чем — этим? — воззрилась она на брюнета, показывая свое недоумение.
Август почесал затылок, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы его фраза не приобрела другой смысл.
— Эээ, с… симпатией? Ну, — начал запинаться молодой человек, — ты что-то планируешь… ммм, в плане отношений? — наконец закончил запинаться Бут.
Тяжело вздохнув, Реджина произнесла:
— На самом деле, не имею понятия, — обняв себя за плечи, женщина огляделась и пару раз провела руками по плечам, как бы согреваясь, начала нервно рыть носком кроссовка землю. — Тебе пора, Эмма может проснуться, — мягко сказала она.
Кивнув, Август двинулся в направлении дома. Напоследок он сказал:
— Я вижу, как ты заботишься о ней, — говорил он, стоя за ее спиной, с повернутой в бок головой. — И со стороны виднее, что она тебе даже больше, чем нравится, и тебе в любом случае придется что-то с этим решать, потому что и ты ей не безразлична, я вижу это, и даже более, чем в этом уверен, зная Эмму.
Послышались удаляющиеся шаги, а затем и хлопок двери донесся до уже слегка замерзших ушей одинокой фигуры, что все еще стояла на тропе между домом, откуда она вышла, и байком, к которому стоило бы пойти, но сердце упорно не хотело, чтобы хозяйка покидала это место. Но как бы то ни было, как бы ее сердце не желало остаться, у нее не было иного выхода, кроме как вернуться домой. Миллс хотела было пройтись пешком, чтобы осмыслить сегодняшний день, ведь живет она не так уж и далеко, но она уже чувствовала как продрогла от холодного ночного ветра, и стоило бы позаботиться о себе, ведь если она заболеет, она не сможет встретиться с Эммой, не дай Бог заразит ее, да и больничный никто не оплатит. Поэтому, нащупав ключи в кармане, она села, завела байк и помчалась прямиком домой, чтобы выпить чашечку чая, сходить в душ и отправиться спать, если конечно удастся.
Будто почувствовав отсутствие Реджины, Эмма не могла больше спать и резко открыла глаза, сразу щурясь, не от света, а будто мечтая погрузиться обратно в прелестный, спасительный сон, который на время ограждает блондинку от беспощадной реальности, которая каждый раз будет на нее обрушиваться, пока она окончательно не смирится с утратой.
Но сон, как бы Эмма не хотела, никак не возвращался и даже не планировал этого делать, будто сам хранитель вечного сна Морфей бросил свою корону наземь ушёл вместе с темноволосой девушкой, забрав и остаток спокойствия.
Будто этот хранитель и есть Реджина. Ее личный успокоитель и дневной спаситель.
Спаситель…
Услышав звуки шагов на лестнице, которые не услышал бы человек, привыкший к обычной городской жизни, Эмма быстро выровняла дыхание, показывая, что она спит даже без намеков на пробуждение. Она просто хотела побыть одна, и чтобы Август не знал, что она снова проснулась, хоть даже и на этот раз не от кошмаров.
Войдя в комнату, Август просто взглянул на Эмму, но кажется, ему и одного взгляда хватило, чтобы понять, что Свон бодрствует, хотя, казалось бы ее ничего не выдавало, кроме легкого вздрога, когда дверь отворилась, подумав и увидев, как блондинка упорно показывает, что спит, он все же решил не донимать ее и просто оставить одну.
Перевернувшись на спину после того, как уверилась в том, что Август уже ушел, Эмма наконец открыла глаза и пристально уставилась в потолок, словно слепец, мечтающий что-то узреть.
Но она упорно продолжала ничего не видеть, нет, не потолок, а чувства. В них она полностью беспомощна и ей бы потребовался поводырь, чтобы что-то там найти. Как в принципе и большинству людей, боящихся собственных чувств.
Эмма была одной из тех, кто не хотел находить саму себя. Кто не любил и даже не хотел решать проблемы. Но:
— Пора расти, — твердил мозг, а сердце говорило, — ну еще чуть-чуть.
Но в итоге получилось так, что белокурая упорно пытается расти, но и черепаха двигается не так быстро, панцирь-то не лёгкий. Скинуть эту скорлупу не так-то и легко, когда ты ходил в ней многие годы. Скорлупу, которая зародилась еще в далеком детстве, можно сказать, будто она и есть ты, но нет, это далеко не так. Достаточно только найти того человека, который сам поможет тебе снять твой панцирь, не разрывая и отдирая с мясом, а сначала надколет, отломает кусочек, а остальное посыпется, как карточный домик, при легком дуновении ветра.
И, кажется, на данный момент, это не ее лучшая подруга, Руби, и не ее брат, Август , и не кто-либо другой из ее старых товарищей, однако, это точно была ее новоприобретенная знакомая, которая даже не напрягаясь и не стараясь этого сделать, вытаскивала ее из этого панциря, ломая и разбивая все стены, которые только можно было, а ведь та совсем об этом и не подозревала.
И самое-то главное, что Эмму это устраивало, ей нравилось то, что сейчас происходит, в смысле, между ней и Реджиной. Что-то новое, чего Эмма никак не могла предвидеть, что-то, что дарило Свон кучу света, вместо той темноты, что она видит сейчас.
Вернувшись в обратное положение — на бок — блондинка уперлась лицом в подушку и громко простонала, правда подушка все равно заглушила большую часть стона.
Утомившись думать о том, чего никто и никогда до конца не разгадает, девушка попыталась уснуть и спустя какое-то время перекатов по кровати ей все-таки удалось уснуть, конечно, не таким крепким, как если бы здесь была Реджина, но достаточно крепко для того, чтобы проспать до утра.
И если Эмма уже посапывала на подушке, то Реджина не спала, гоняя свои мысли по кругу, начиная и заканчивая постоянно одним и тем же, будто она не может видеть картину целиком, — что, если подумать истинная правда — будто, только разглядывая со стороны, например, как Август, и только тогда она окончательно разберётся во всей ситуации.
А ведь она психолог, а тут даже не приходится возлагать надежды на это «звание» —все равно ведь не поможет. И, видимо, темноволосая не по наслышке знала, что никакого преимущества для собственных проблем и в целом это не дает.
Все еще теряясь в круговерти мыслей, Миллс поняла, что ни к чему хорошему это не приведёт, потому что вряд ли она тогда уснёт, а ей ой как нужно поспать, но тут ее мысли зацепились за все ту же идею о пароме, и, наверное, из-за этого она, как ошпаренная, вскочила, ища ноутбук, чтобы забронировать билеты на ближайшие выходные, ибо, ну, мало ли, билетов не будет. Но на самом деле брюнетка поступила так только потому, что если бы она этого не сделала, то назойливая мысль не отпускала бы ее всю ночь, не давая уснуть. А теперь, когда она наконец оформила билеты, можно со спокойной душой пойти спать, ибо никакие мысли теперь не препятствуют этому благому делу.
Проснувшись под звук трезвонящего будильника, Реджина быстро собралась, иначе, помедли она слегка, она бы снова задремала и уже никакой будильник ее бы не разбудил. Выпив чашку кофе и одевшись практически так же, как и вчера, она взяла с собой сумку, чтобы переодеться и выглядеть более официально. Хотя ей был разрешен свободный стиль одежды, на работе она все же придерживалась строгости и лаконичности в образе, за исключением редких случаев.
Приехав на работу за 15 минут до начала рабочего дня, она решила просмотреть тех, кто записан на сегодня и ко скольки, чтобы прочитать свои последние записи, хоты и так прекрасно помнила каждого своего, так скажем, клиента. Заодно, пока просматривала заметки, попросила помощницу, что заглянула как раз вовремя, приготовить ей кофе, потому что наплыв сегодня немалый, и ситуации не из простых. Через полчаса к Реджине наведался первый клиент, и пока она, пытаясь не думать о белокурой девушке, а вникать в работу, та самая блондинка уже начинала вертеться в кровати.