Он неторопливо вернулся к нам с ее сумочкой в руке. Откуда выудил связку ключей, как только она повернулась к нему спиной.
— Ты бросил мою одежду в снег! — закричала она и отпрыгнула в сторону, как только он бросил ей сумочку. Сумочка была открыта, поэтому все, что было в ней стало высыпаться, пока она медленно парила в воздухе, затем еще больше вылетело разной всячины, как только сумочка приземлилась на пол.
— Кэл! — завизжала она, сгибаясь, прижав костлявые колени к груди, на корточках начиная собирать высыпавшееся барахло.
Я тоже начала наклоняться, чтобы помочь ей все собрать, но остановилась, как только прозвучал его голос.
— Нет.
Я запрокинула голову кверху, взглянув на него, и его глаза пригвоздили меня к месту. Он казался таким злым, убийственно злым и очень пугающим, что я забыла, как дышать.
Я медленно выпрямилась, втягивая воздух в легкие, пока Кензи ползала по полу на четвереньках в своем кружевном боди, в стриптизерских туфлях, запихивая обратно вещи в сумочку.
— Ты ненормальный, — огрызнулась она, и была совершенно права.
Он снимал ключ с ее брелока, и когда она поднялась на ноги с сумочкой, собрав все, к счастью, она поднялась на ноги вовремя, потому что в этот момент он бросил ей брелок с ключами, совершенно не задумываясь успеет она их поймать или нет. Она рванула вперед, чтобы схватить ключи, поймала.
— Вон отсюда, — коротко приказал он.
— Кэл… — начала она.
— Убирайся к чертовой матери.
— Эта сцена нелепа, — прошипела она, наклоняясь к нему, что, как мне показалось, было не очень хорошей идеей.
— Ты права, — согласился он.
Она быстро поменяла стратегию, я не успевала следить за ее маневрами.
Ее голос снова превратился в мурлыканье, как только она начала:
— Дорогой, я подумала…
— Что, Кензи? — спросил он, обводя ее тело взглядом и скривив губы от отвращения. — Что ты подумала?! Черт возьми, женщина, мы не в средней школе. Думаешь, я вернусь к тебе за большим? Халтура. Настоящая халтура, мне было чертовски стыдно за тебя.
От его слов у меня перехватило дыхание, а Кензи побледнела еще сильнее, у нее и так была бледная кожа.
Кензи молча стояла неподвижно, как статуя.
— Ты все еще здесь?
— Я... — начала она.
— Ты хочешь, чтобы я тебе, мать твою, намекнул, — закончил он за нее. — Господи, сколько раз мы должны это проходить с самого начала? Это была ошибка, самая большая, гребаная ошибка, которую я совершил. Когда я занимался с тобой сексом, я притворялся. Мне пришлось потом дрочить в душе, чтобы спустить пар после того, как я закончил с тобой.
Я сглотнула, очень сильно желая оказаться где-нибудь в другом месте, но только не здесь.
— Ты притворялся?! — прошептала она испуганным голосом маленькой девочки, которая слишком рано в своей юной жизни поняла, что Санта-Клауса не существует.
— Да, и, если бы ты так глубоко не засунула свою голову в задницу, ты бы все заметила. Вместо этого ты продолжаешь разыгрывать чертовую драму и, клянусь Христом, всякий раз, когда это происходит, я не становлюсь чертовски счастлив от этого.
В настоящий момент он выглядел, действительно, несчастным, но я только что с ним познакомилась, поэтому не могла сказать, какой он, когда еще более несчастный, а поскольку он точно мог стать еще более несчастным, то я не хотела бы оказаться в этот момент рядом с ним.
— Кэл, я... — начала она снова, но он подался вперед, и она моментально захлопнула рот.
— Не буду повторять. Пошла. Мать твою. Вон.
К счастью, ей, наверное, показалось, что с нее тоже хватит драмы. Она отвернулась, избегая моего взгляда, и вышла в своем кружевном боди на туфлях стриптизерши через открытую входную дверь на снег и пронизывающий холод.
Я стояла неподвижно, он подошел к двери, захлопнул ее и, к моему крайнему неудобству, повернул ключ в замке.
Я снова сглотнула.
И негромко сказала:
— Я бы хотела пойти домой.
Он повернулся ко мне, и его глаза встретились с моими.
Я сжала губы, и желудок мой тоже сжался.
Он молчал, а я не знала, что мне делать.
Наконец, его взгляд стал опускаться медленно от моего лица по моему телу к ногам в розовых резиновых сапогах с маргаритками, а потом также медленно его взгляд вернулся к моему лицу.
Во время путешествия его взгляда, я поймала себя на мысли, что мой халат распахнулся, и он мог увидеть мою ночную рубашку. Бледно-лиловую, шелковую, короткую, доходящую до верхней части бедра с трехдюймовым подолом из дымчато-серого кружева. И такого же цвета кружево было на корсаже поверх чашечек, прикрывающих грудь. Ночная рубашка плотно облегала грудь и живот, но была свободной на бедрах. Она была не такой рискованной, как кружевное тедди Кензи. Моя ночная рубашка оставляла место для воображения и была очень комфортной, даже если у вас не было воображения.