— Джо…
Прежде чем он успел подумать о своих словах, он поднял голову и встретился с ней в темноте взглядом.
— Даже не думай мне сказать, что ты идешь домой, клянусь Христом
Ее пальцы коснулись его губ точно так же, как она прикрыла рот Киры на барбекю Колта и Феб, пока он наблюдал за ними.
— Малыш, расслабься, — прошептала она. — Я просто хотела подразнить тебя насчет моих порванных трусиков.
Он почувствовал, как в левой стороне груди что-то сжалось, что он не мог понять. Боли он не испытывал, но сжалось сильно, он заметил. Он, медленно ухватив ее за запястье, убрал ее руки со своих губ.
— Я куплю тебе такие же.
— Мне не нужны такие же. — Она прижалась к нему бедрами сильнее. — Во всяком случае, это стоит того, чтобы потерять контроль. Большой, плохой, вызывающий страх Джо Каллахан, телохранитель звезд, теряет контроль и срывает с меня трусики.
Он прижался к ней бедрами и услышал, как она вздохнула через нос.
— Я не большой фанат, шуточек над собой, соседка.
— Тогда тот, кто подшучивал над тобой, видно делал это неправильно.
Кэл не ответил, и она снова сжала руки вокруг него.
— У нас есть около часа, Джо, мне нужно поспать.
Он снова не ответил, но отодвинулся и положил ее к себе под бок на кровать. Он стянул джинсы, вытащил из кармана ключ, положил его на тумбочку и отбросил джинсы в сторону. Затем он вытянулся рядом с ней и накрыл их одеялом. Она прижалась к нему, положила ногу ему на бедро, руку на живот и прижалась щекой к его плечу.
Он уставился в темный потолок, перебирая пальцами по ее бедру и попке, пока не почувствовал, как она расслабилась рядом с ним.
Он подумал, что она заснула, но она пробормотала:
— Ты в порядке, дорогой?
Она имела в виду Бонни.
Он закрыл глаза и погладил ее по попке.
— Спи, Вай.
— Хорошо, — прошептала она, едва сжав руку у него на животе.
Он чувствовал, как она начинает засыпать и понимал, что должен избавиться от нее. Ему необходимо было это сделать. Он не должен был начинать все сначала, даже когда она перестала быть стервой, а стала такой, какой и была, но он не должен начинать с ней все сначала.
Хотя он начал, и даже зная, что должен положить этому конец, он не собирался этого делать.
Ни за что не собирался.
* * *
Она отодвинулась, он открыл глаза, почувствовав, как она покидает его постель.
Он посмотрел на часы — шесть сорок семь.
Мать твою. Надо было поставить будильник, они проспали.
Она торопилась, стоя у кровати, потянув за низ его футболки, готовая сорвать ее с себя.
— Оставь, — прорычал он, она резко вздрогнула и повернулась, взглянув на него через плечо.
— Что?
— Иди в моей футболке домой, — приказал он.
— Идти в ней домой? — спросила она смущенно и повернулась к нему всем телом.
— Да.
— Но…
— Я не спрашиваю, — ответил он. — Иди в ней домой.
— Я... — начала она, но замолчала, он увидел, как черты ее лица стали нежными, потом прошептала:
— Хорошо.
Она наклонилась, схватила халат и ночную рубашку и повернулась к двери.
— Соседка.
Она обернулась.
— Иди сюда.
— Джо, я проспала, — пояснила она.
— Иди сюда.
Поколебавшись, она сделала три шага к кровати. Он потянулся, схватил ее за руку и дернул к себе, ее ноги оторвались от пола, она приземлилась на кровать, упираясь на одну руку и колено. Он обвил пальцами ее шею, притянув ее голову и поцеловал.
Он поцеловал ее, исследуя языком, переплетаясь с ее языком так, как ему нравилось, как будто они были заперты в какой-то горячей, сексуальной битве за превосходство, и победитель получал все, а затем он отпустил ее губы, но не шею.
— Ты целуешь меня, прежде чем покинуть мой дом.
Она тяжело дышала, прошептав:
— Хорошо.
Он прикоснулся губами к ее губам уже в третий раз за этот чертов день, мимолетно.
Потом сказал:
— Теперь иди домой.
— Пока, Джо.
— Увидимся, соседка.
Она развернулась, прошла через комнату, прежде чем он опять окликнул ее:
— Вай.
Она резко обернулась.
— Да, Джо?
Он потянулся к тумбочке, нацепил на палец кольцо с ключами и протянул ей.
Она бросилась к нему, схватила ключ, наклонилась, коснулась пальцами его щеки и прижалась губами к его губам. Потом она отстранилась, улыбнулась, и он снова почувствовал, как сжалось что-то с левой стороны груди, прежде чем она выпрямилась, повернулась и исчезла за дверью.
Он упал на спину, и его руки потянулись к лицу, потирая кожу.
И снова он решил покончить с этим.
У него была хорошая жизнь. Ему не нужно было ее менять. Он столько работал, чтобы продолжать жить так, как он жил сейчас, чтобы к пятидесяти годам вернуться к нормальной жизни.