Промысловик распаковывал поклажу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не рявкнуть на мальчишку. Но тот не ощущал бурлящих в отце эмоций и продолжал щебетать.
- А к нам сюда мама приедет?
- Нет.
- А смешная тетя?
- Нет.
- А у тебя еще дети есть?
- Нет.
- А если бы были, то они были бы моими братиками и сестричками?
- Да закрой ты рот!
Голос отца прорубил гул птичьих голосов, будто топор. Пашка запнулся и застыл на месте. Он хотел было сказать, что вовсе не ноет, что не хочет, чтобы папа его бросил в тайге, но сказать не решился, чтобы не напомнить. Вместо этого он густо покраснел и уселся на свой рюкзак.
Пока папа разбирал вещи, Пашка не проронил ни слова, а когда открыл избушку и пригласил внутрь, страх улетучился. Мальчик вошел и с интересом стал разглядывать нехитрое хозяйство. Андрей нарубил дров, растопил железную, ржавую печку, заколотил окна целлофаном и достал из поняги бумажный сверток. От него вкусно пахло. На бумаге растеклись жирные пятна.
Внутри оказалось сало, черный хлеб, две луковицы и какая-то зелень. Такого вкусного бутерброда Пашке пробовать еще не доводилось никогда в жизни. Он слопал сразу два, запил свежезаваренным чаем из лесных трав и почувствовал, что сильно хочет спать. Андрей еще долго возился с провизией, загружая принесенные продукты в специальный сарайчик на высоких столбах, вкопанных в землю. А когда вернулся в избушку, нашел сына спящим на нарах. Прикрыл его брезентом, присел рядом и тяжело вздохнул.
Впереди еще две ходки. Малой выдохся после первой. Завтра болеть все будет. Ноги, небось, растер в кровь. Не выдержит. Может оставить его здесь пока? А если не успею к вечеру вернуться? Нельзя. Ну, не возвращаться же, в самом деле!
Он заварил чаю, выпил, закурил. Тайга засыпала. Птичий гомон стихал. Воздух будто замер. Такие моменты Андрей любил больше всего. Для полного счастья не хватало лишь снега да одиночества.
Он вернулся в избушку, плотно затворил дверь и прилег на нары рядом с сыном. От Пашкиных волос пахло чем-то приторно-кисловатым, но, от чего-то, запах этот был приятным. Мальчик дернулся во сне, захныкал. Андрей приобнял его и закрыл глаза. Так и спали вдвоем до утра. А на рассвете двинулись обратно. К реке.
День второй.
Небо с утра затянуло тяжелыми тучами, от чего настроение у Пашки было не таким хорошим, как вчера. Ему надоел лес, надоело шагать без остановки. Хотелось обратно - в лодку. Поэтому, когда папа сказал, что сегодня придется ходить еще больше, чем вчера, Пашка едва не расплакался. Он тихо хныкал, чтобы папа не услышал. Но чем дальше от зимовья они уходили, тем сильнее болели растертые ноги, и плакать по-настоящему хотелось все больше. А когда Пашка споткнулся о торчащий из земли корень и упал, сдерживать слезы стало просто невмоготу.
Андрей услышал рыдания, обернулся. Мальчик сидел у старой сосны, держась за лодыжку.
- Идти можешь?
- Да! - закричал Пашка, вкладывая в это слово всю боль и обиду, накопленную за время похода.
- Тогда не реви, а вставай и топай! Времени нет.
Андрей еще немного постоял, потом сплюнул, отвернулся и пошел дальше. Пашка смотрел ему вслед и ждал, когда тот скроется из виду. Он даже подумать не мог, что папа и в самом деле сможет его бросить здесь одного. Когда Ненужный отошел достаточно далеко, а его шаги стали почти не слышны, Пашка встал и, прихрамывая, поплелся следом. Он внимательно смотрел под ноги, чтобы снова не споткнуться, а когда поднял взгляд, понял, что больше не видит своего папу.
Пашка закричал. В ответ послышалось:
- Давай шустрее!
Пашка припустил и уже совсем скоро шагал рядом с отцом.
- А ты вправду меня бросишь, если я буду ныть?
Андрей обернулся, хмыкнул и не ответил.
Больше Пашка не проронил ни слова. Он просто шагал, глядя под ноги и думал о папе, маме, а особенно о бабушке... Если бы она не заболела и не умерла, то ему бы не пришлось ходить по лесу. И главное - бояться.
А Пашка боялся. Медведя, который прятался за кустами, бабу Ягу, волка. Боялся, что упадет, не сможет идти, и папа его бросит. Как бросила мама, когда привезла на машине с дядей Ричардом, вытащила из машины и даже не поцеловала на прощание.
У Пашки раньше никогда не было папы. Но у его друзей были. И они были хорошими, добрыми. Юркин папа даже на рыбалку как-то брал. С ночевкой! И Пашке всегда хотелось, чтобы у него тоже был такой же. И чтобы на рыбалку брал.
И вот теперь папа есть. Не рыбак, зато охотник. Это даже лучше, чем рыбак. У него ружье! Настоящее! И лодка с мотором. А еще он суровый. Не боится медведей и волков. Умеет строить дом в лесу. Хороший папа. Сильный. С бородой!
Пашке захотелось писать. Он остановился. Папа шаг не замедлил, продолжая идти вперед. Мальчик отмахнулся от назойливой мошкары, снял штаны и сделал свои дела. Змейка на джинсах заедала. Пришлось повозиться, чтобы застегнуть ширинку. А когда все было готово, папа уже скрылся из виду. Пашка не запаниковал, не испугался. Он знал, что достаточно крикнуть и папа отзовется. Но зачем кричать, если можно немного пробежаться, и за очередным кустом снова замаячит пустая поняга шагающего отца?