- Вот ты молчишь, а мне страшно становится.
Она присела рядом с Ненужным на ступенях крыльца.
- Ну, скажи ты хоть что-то. Что ж ты, как бык насупленный? Я же вижу, что ты в тайгу ходил. Крупы вот вывез. Ну, прости ты уже бабу. Не сдержалась. На то и баба же. Ну?
Андрей закрыл ладонями лицо и шумно выдохнул.
- Грех на мне большой, Аня.
Она почувствовала, как по всему телу прошел холод. Да такой, что прижаться к мужу захотелось, только бы не замерзнуть. И знать она не знала, о чем он говорит, да только чувствовала, понимала, что никогда Андрей не сказал бы таких слов, если бы и правда беды не наделал. Она часто задышала, заглянула ему в лицо и быстро залепетала:
- Какой грех, Андрюшенька? Что за грех? Ты что такое говоришь?
Она спрашивала и боялась остановиться. Спрашивала без остановки, боясь получить ответ. Потому что догадывалась, каким этот ответ будет. Сама не понимала, почему связывает его слова с отсутствием сына Пашки, а потому спросить об этом не решалась. Но Ненужный сам ответил.
- Мальца бросил.
Он говорил тихо, глядя в одну точку. При этом раскачивался вперед-назад. Анна же ощутила, как мороз, до того жгущий все тело, отступает и позволяет расслабиться. Она облегченно выдохнула.
- Ох, и дурак. Ох, и напугал-то, гад, - она даже позволила себе хохотнуть вслух и толкнула мужа в плечо, - Дурак ты, Ненужный! Я-то уже грешным делом такого понапридумывала!
Андрей прекратил раскачиваться и посмотрел на жену так, словно та была сумасшедшей. Она не обратила на его взгляд внимания, махнула рукой и усмехнулась.
- Сама вернулась, что ли?
- Кто вернулся? - Андрей смотрел на жену, не понимая, о чем она его спрашивает. Он со вчерашнего дня вообще мало что понимал.
- Мать его! Кто ж еще-то?
- Куда вернулась?
- Че? Нет? Сам отвез, что ли?
Он продолжал смотреть ей в глаза и говорил медленно. Язык сделался вязким, не желал поворачиваться.
- Я его в тайгу отвез.
Анна запнулась. Улыбка медленно сошла с лица. Оно сделалось серым.
- Ты его в зимовье оставил?
Он отрицательно покачал головой.
- О, Господи... - выдохнула Анна. Ей не хватало воздуха, а глубоко в груди что-то заныло. Андрей же продолжал сидеть, не отводя от нее взгляда.
- О, Господи, - повторила Анна и встала со ступеней, - Ты говорил кому?
Он снова покачал головой.
- Вот и хорошо. Вот и хорошо, Андрюшенька. Не говори. Никому не говори. Никто ведь не видел его. Не видел? Не видел. Хорошо. Никто не знает даже, что у тебя сын есть. И не надо им знать. Правильно? Не надо. Никому не надо. А мать его, видать, и не вернется за ним. Раз бросила, значит, не вернется. Такие не возвращаются.
- Какие такие? - все тем же отрешенным голосом спросил Андрей.
- Такие. Которые детей своих бросают. Кукушки.
- А я тоже кукушка?
Анна запнулась, затем нервно хихикнула, снова присела рядом с мужем, обняла за плечи и прижалась щекой.
- Ну, что ты такое говоришь-то? Ты-то причем? Она же мать. Она растила его. Это ее сын. Такие если бросают, то уже не вспоминают. А тебе-то он кто? Может он и не твой вовсе? Может, нагуляла, а тебе сказала, что твой? Ты же и не знал-то, что он есть даже? Не знал!
Он молчал.
- Ну, вот! Так какой с тебя спрос-то? Какой ты ему отец?
Анна говорила, продолжая поглаживать мужа по плечам. Дыхание сбивалось от волнения, руки дрожали.
- Ты же его не сам бросил? Не убил же, в конце концов? Прости Господи... Он же сам потерялся? Ну? Заблудился ребенок! Так было, Андрюш? Да тут и отвечать-то не надо. Я же тебя знаю. Ты бы сам не бросил. Заблудился, значит, мальчик. Заблудил в лесу-то. Ну, так с кем не бывает? Такая, видно, судьба у него. Такая доля у человека. Значит, надо было так. Жалко, конечно. А как же не жалко? Жалко! И мне вот жалко. Но что делать? Искать? А как ты его в тайге-то найдешь? Он-то, видать, ушел уже. На чужой участок даже. Как его найти-то? Никак!
Андрей обхватил голову и вздохнул. Анна же не унималась.
- Так, а может он найдется еще? Ну, сам! А? Андрюш! Ну, находятся же дети, когда заблудят! Выйдет к людям, его пригреют. А там - передадут в детдом или еще куда? Куда таких определяют?
Ненужному и так было тошно, а от беспрерывной трескотни жены и вовсе жить не хотелось. Он сбросил с плеч ее руки, встал и вышел за ворота. Только сейчас Анна дала волю чувствам. Разрыдалась. А из глубины двора завыла собака.
* * *
Пашка весь день шагал. Лес то становился гуще, то расступался обширными полянами. При этом ни водоемов, ни, тем более, реки он так и не встретил. Пару раз видел издалека зайцев. Разок заметил стучащего дятла на стволе старого кедра. Встречались какашки. Некоторые - большие. Он даже думать боялся, кто такие кучки мог наделать. В остальном же тайга особо не менялась. Правда иногда интересовался грибами, которых вокруг была уйма, но быстро потерял интерес, когда попробовал один на вкус. Тот, хоть и пах приятно, но оказался пресным и не аппетитным.