А что с формой плода? Удивительно: тут нам подавай и круглые, и длинные — поровну. В начале лета среди длинных плёночных арбузов народ ищет круглые, а в конце, когда идут круглые — подавай длинные.
А бессемянность? Пока что, палка о двух концах. Многие бессемянные гибриды очень плотные — во рту не тают. Во многих есть зачатки семян. И не всем это нравится. Но — красивы, очень вкусны и необычны. Думаю, мы их скоро оценим.
А корка? Покупатель, ясное дело, любит тонкую, чтоб стазу переходила в красную мякоть. Опять же: кажется, что так выглядит «зрелый» арбуз.
Но тонкокорые сорта — нелёжкие, быстро спекаются на солнце и портятся. Оптимальная толщина корки — 1,5–2 см. Если плод крупный, в 10–15 кг, толстая корка визуально скрадывается, и плод нам нравится.
Кстати, о размере. На плоды в 5-12 кг спрос всегда большой. Мелкие можно продать, сильно снизив цену. А вот крупнее 18–20 кг продать уже очень трудно.
Запамятовали мы, какие были арбузяки сто лет назад на Волге!
Есть ещё такое явление — кавунихи (арбузихи) и дынихи. Как бы «женские» плоды. У них — крупное пятно от цветка. Все считают их более вкусными.
На деле, разницы по качествам плодов нет. Или почти нет. Однако, для мастеров бахчи это всегда было важно. И даже теперь селекционеры берут на семена именно «женщин».
Говорят: что-то в этом есть. Что? Надо изучать! — говорят.
Что совершенство есть? Момента идеал!
Сегодня вспыхнул — а назавтра уж пропал.
Не зря селекция загадками полна:
Досель наука о несбыточном она!
Мы только-только начинаем понимать единство природы. А значит и к нормальной агрономии только-только приближаемся. Знания накапливаются всё быстрее.
Минеральные вещества и вода, потом микробы, черви, грибы, потом ростовые регуляторы, симбионты…
Недавно установили: растения активно общаются с помощью химических, электрических и магнитных сигналов. Они на всё это реагируют, причём осмысленно. Как прикажете на это реагировать агрономам?..
Но всё — ещё смешней. Опыты академика Сергея Никитовича Маслоброда ясно показывают: растения и микробы реагируют на наши мысленные команды.
Мысленным общением их можно активизировать, можно подавить, можно даже изменить их наследственность!
И что же, братцы, мы им транслируем? Общение, поддержку, хорошие намерения? Кашу в голове пополам с матюками.
А куда растениям деться? Вот вам и наше растениеводство. Что в голове — то и в полях! Нет общения — не будет и понимания. Нет понимания — не будет и агротехники.
И действительно. Хороших агрономов — единицы. Кто это? Те, у кого в голове порядок, и с растениями контакт.
Хороших селекционеров — ещё меньше. Настоящий оригинатор не просто понимает и чувствует растение. Он внушает ему своё намерение.
Говорят, именно так Бербанк создал свою неколючую опунцию — то, чего в принципе не могло быть. Он просто «уговорил её».
Сергей Никитович рассказал о двух удачливых оригинаторах. Один из них постоянно общался, просил, уговаривал растения — просто по привычке. И долго не осознавал, что они реагируют.
Другой получал от растений сигналы: его бросало в жар, когда нужные пары были готовы к скрещиванию. К его чести, он осознал это и с успехом использовал.
«Селекция — не просто научная и техническая работа. Что-то тут должно быть от Бога. Многие работали по бахчевым, а сорта в работе — единичные. Я вообще не запоминаю имён, дат, телефонов. Даже лица путаю.
Но вижу запись в журнале, и помню этот плод пять, семь лет назад — как выглядел, где лежал! Порой говорю с плодами, глажу — что-то такое чувствую. Часто просят: „Николай Иванович, окрестите поле!“
Беру воду, травку, какая понравится, иду по полю, читаю молитву или просто прошу: давайте, растите, родите хорошо! И эффект есть. Меньше страдают от стрессов, меньше болеют».
Имею честь представить: Николай Иванович Цыбулевский. На фото 7 он запечатлён во время работы с Ницей. Ведущий селекционер КНИИОКХ — Краснодарского НИИ овощного и картофельного хозяйства. Вероятно, самый результативный селекционер бахчевых в СНГ.
Большинство самых востребованных сейчас сортов грунтового арбуза, дыни и тыквы — его кисти и пера. В селекции — больше сорока лет. О наших бахчевых знает всё или почти всё.
Я же сумел спросить его только о насущном: что значит хороший сорт и что такое хорошие семена. Цитаты мыслей Николая Ивановича буду выделять кавычками.
Отбор.Бахчеводы, как и овощеводы, различают сорта «натуральные» и «искусственные».
Натуральные сорта получают, отбирая особо ценные растения из старых, сложившихся популяций. Такие сорта на своей «родине» более стабильны — сказывается приспособленность к месту.
Искусственные сорта — результат гибридизации, скрещивания разных форм. Они трудно приспосабливаются к новой среде, зато несут совершенно новые качества, немыслимые для местных сортов.
В обоих случаях всё начинается с удачной исходной формы. Удачно скрестить или выбрать — уже немало. Но это — лишь первый штрих, самое начало работы.
Главное — сделать эту форму генетически стабильной. Вот тут всё решает правильный отбор. Каждый год отбираются только самые нужные, ценные растения. Их семена высеваются отдельно от других — и растения опыляются между собой. И так — много лет.
Наверное, законы генетики важны. Но их ещё, видимо, не открыли. А те, что есть, много не объясняют и часто не хотят соблюдаться.
Селекционер видит лишь поведение растений — и отталкивается от него.
«Гены: ты их видел? Ты уверен, что этот признак — ген, а не временное проявление? Генетика — хорошая наука. Но они не создали ни одного сорта — и не создадут».
Отбор остаётся главным практическим методом. Он дал массу ценных сортов. И только отбор позволяет сохранять полученные сорта.
Стабильность сорта. Сорт становится генетически однородным — и идёт в дело. То есть, много лет выращивается в одном месте. И люди постоянно собирают его семена. Сохранит ли сорт чистоту и стабильность? Стабильность — пожалуй, да, а чистоту — нет. Почему?
Растения ведь живые. Они обязаны приспосабливаться к разной среде. Местные условия: климат, почвы, болезни, чужая пыльца, способы отбора — давят на сорт со страшной силой.
Появляются отклонения, нужные для выживания. И сорт «расплывается», превращается в смесь близких форм — сортовую популяцию.
Если отбор строже, в ней остаётся 80–90 % типичных форм, а если отбора нет — всего 50–60 %.
Мы обижаемся и говорим: во, вырождается. Не вырождается, а разумно выживает! Потеряв чистоту, сортовая популяция приобретает стабильность. Собрав и посеяв ведро семян с разных кустов, вы получите такую же популяцию.
Все старые, устоявшиеся сорта — это сортовые популяции разной чистоты. Урожаи достаточно стабильны, а небольшая внешняя разница — кого она волнует?..
Например, дыни бывают более круглыми или более овальными, немного отличаются на вкус — и пусть. А вот семена с отклонениями никому не продашь. Посему, селекционные станции ведут постоянный жёсткий отбор на типичность — воспроизводят элиту.
Элита и суперэлита. Автор сорта каждый год лично выбирает суперэлиту — сортовой эталон. Это — единственный источник исконного сорта. Строгость отбора тут предельная. Особенно — для селекционных целей.
«С сортового участка мы отбираем 30 лучших плодов. Потом, после дегустации, оставляем десяток — это суперэлита для дальнейшей работы. Остальные идут в элиту».
Представьте: выбрать десяток нужных из сотен, из тысяч плодов, не отличимых на первый взгляд — и не ошибиться!
«Суперэлиту может давать только автор сорта. Только у него чутьё сорта, только он чувствует все отличия. Любой другой неизбежно ошибётся».