Мороз и правда крепчал. Он спустился на городок так внезапно после продолжительной оттепели, что от этого становилось вдвое холоднее.
Ксюша, все еще всхлипывая и вытирая перчаткой нос, подала Миле телефон своего парня.
– Звони ты.
На той стороне трубку никто не брал. Мила набрала номер Дэна, затем подряд номера матери Рика, отца, сестры .Но все телефоны отвечали одинаковым, убивающим всякую надежду, молчанием.
Ксюша вновь начала хлюпать носом, чем заставила подругу отвернуться к окну.
– Ну что там? – раздалось с водительского сидения
– Не отвечают, – ответила она, – Пошли внутрь, там хотя бы тепло. Да и людей побольше. Как только кто-нибудь увидит пропущенный вызов, нам перезвонят.
– Я не пойду, – пробубнила Ксюша еле слышно.
– Ну и сиди, – спокойно отозвалась девушка, – Сиди себе и наматывай сопли на кулак тут, в своей чертовой холодной машине, которая уже больше никогда не заведется. Сиди и жалей себя, раз тебе это необходимо. А я, знаешь ли, хочу танцевать. Потому что сегодня праздник и я приехала веселиться. И черта с два я буду сидеть здесь вместе с тобой! – Мила срывалась на крик, – ты тут сидишь вся несчастная и ноешь, какая у тебя хреновая жизнь, а между тем, подруга оглянись-ка по сторонам. У кого тут жизнь сложилась как в сказке? У твоих родителей, может, которые терпели друг друга много лет, живя как соседи, только ради того, чтоб ты могла отмечать семейные праздники как раньше и чтобы не расстраивалась, что папа не идеал, а мама не положила всю свою жизнь на алтарь преданности ему и детям. А ведь они могли бы быть счастливыми все эти годы, счастливыми порознь, зато оба. Ты тут говоришь, что у тебя черная полоса в жизни! Да очнись же! Какая черная полоса? Уж не та ли, которая у меня называется "вся моя хренова жизнь"? Да ты хотя бы знаешь, где твои родители. И кто они. А я знаю только бабушку. Она единственная родная душа, которая у меня есть. Родители, которые отдыхают в Испании… ну кто поверит в эту чушь! Да нет никаких родителей. Мать бросила меня, когда мне было два месяца, отец вообще неизвестно кто. Ты плачешься "боже, мои рассказы, эти гениальные творения, не принимают в издательстве", хотя стоит тебе только захотеть и твой отец устроит тебя в любую газету на полную ставку и сразу в штат. Ты сделаешь там карьеру раньше, чем самый талантливый в мире писатель продаст хоть одну свою книжку. А я пишу желтуху в бульварные газетенки, которые не стоят даже того, чтобы ими подтирать задницы и это скорее всего никогда не изменится. Это, скорее всего, и есть верх моей карьеры. Ах да, твой идеальный парень изменил тебе! – Мила изобразила на лице поддельную гримасу ужаса, – ты наверное забыла, что действительно больно, да? Это когда твой парень сделал тебе предложение, долгожданное, которое способно перевернуть всю твою жизнь, а потом не вернулся. И никогда не вернется, потому что его больше просто нет. Ты можешь сколько угодно сидеть тут и оплакивать свою судьбу. А я собираюсь пойти в клуб и хорошенько оторваться, потому что жизнь, не смотря ни на что продолжается. и она очень хороша! – Мила вышла из машины, хлопнув пассажирской дверцей, и не оборачиваясь побежала в сторону дверей.
В машине Ксюша очередной раз вытерла под носом и положила подбородок на руль. Сигнал снова сдавленно пискнул. Но на улице теперь уже было пусто. Стоянка перед клубом опустела. Ксюша посмотрела на экран телефона. Было полдесятого вечера. Они уже должны были провожать старый год в гостиной Рика. Она зажмурилась, представив себе это все так, как было каждый год и буквально почувствовала запах новогоднего стола, бабушкиного хлеба. Видение было таким ярким и живым, что вокруг словно стало теплее. Открывать глаза совсем не хотелось, но все же она понимала, что сидеть тут одной больше нельзя.
Нехотя Ксюша вышла из машины, нажала на кнопку центрального замка, услышала привычный щелчок в дверях. Она уже разворачивалась в сторону клуба, как вдруг краем глаза уловила небольшое движение в той стороне, где заканчивался яркий круг фонарного света.
Это был Рик. Он тоже увидел ее и помахал рукой. Ксюша автоматически махнула в ответ. Она стояла и смотрела как он приближается с широкой улыбой на красивом и таком родном лице.
– Привет. Прости, не смог дозвониться тебе. Сеть не работает. Увидел столько пропущенных и понял, что с машиной беда. Твоих не было дома и я пошел за вами пешком. А где Мила?
– Мила в клубе, Рик. А нам с тобой надо поговорить.
6.
Когда девчонки уехали, Рик разбудил Дэна и они пошли заниматься гаражом.
Дел там и правда оказалось на целый день. Сначала разобрать дальний угол, в котором стояли коробки со старыми вещами Рика. Мама, казалось, не выкидывала вообще ничего. Там, среди этого хлама, нашлись его детские рисунки, поделки, какие-то грамоты, еще с младших классов и даже игрушки, многие из которых были порядком потрепаны от неуемной детской любви. Дэн копался в этом хламе с неподдельным интересом, то и дело выуживая на свет божий что-то давно забытое и задавая кучу вопросов. Сейчас он был нормальным, искренним, без напускной манерности и фирменной слащавости, которая так бесила Ксюшу. У него довольно ловко шла работа с инструментом, когда после разбора вещей они приступили к сооружению навесных полок в освободившемся от хлама углу. Работа шла так слаженно, что казалось они занимались этим всю свою жизнь. А в перерывах Дэн много рассказывал о себе. Только уже совсем другие истории, не те, которыми он любил похвастаться раньше. Оказалось, Рик до сих пор очень многое о нем не знал.