Глава 4
Так прошел год. Они никогда не обсуждали своих отношений, не строили планов на будущее, но Нине понемногу стало казаться, что Игорь у нее был всегда, и всегда будет, как же иначе. Кроме выходных, он стал приезжать на неделе. Ему не хватало домашнего уюта, а ей нравилось, когда он был рядом, нравилось стирать и гладить для него, делать ему массаж от начинающегося остеохондроза, лечить его простуды. Постепенно в ее квартире оседали его вещи: зубная щетка, бритва, шлепанцы, халат, книги. Потом Игорь, который каждое утро бегал, пытаясь сбросить вес, завез к Нине кроссовки и тренировочный костюм, чтобы не отступать от своего правила и тогда, когда ночевал у нее.
Стараясь представить себе свою дальнейшую жизнь с Игорем, Нина прислушивалась к женщине в себе. Женщина молчала, но молчала скорее одобрительно – не возражала.
Все кончилось ровно в годовщину их отношений. Нина решила отметить эту дату: испекла пирог, накрыла стол со свечами. У нее был умысел, она решила сделать Игорю предложение. Предложение состояло в том, чтобы, продав ее квартиру, сообща купить квартиру побольше, поближе к работе, и поселиться там вместе. Нина была уверена, что Игорь согласится, не видела, какие могут быть возражения против такого разумного плана. Она не настаивала на замужестве. По словам Игоря, он не встречался с женой – та не пускала его в дом, даже для того, чтобы увидеться с сыном, но они не были разведены, – и Нина не хотела ничего форсировать. Со временем все устроится, не сомневалась она.
Выслушав ее, Игорь помолчал, потом заговорил напряженно, глядя в пол: «Ну что ж, все к одному, так даже лучше… Видишь ли, я тоже хотел с тобой поговорить».
Нина слушала его, не понимая. До нее не сразу дошло, что Игорь, к которому она так привыкла, собирается ее бросить и объявляет ей об этом. «Но почему?!» – воскликнула она. Из его путаных объяснений она поняла, что все это время он все-таки виделся с женой. Сказал, что ради сына. Теперь сыну предстояло идти в школу, и Игорь хотел при этом присутствовать, хотел, чтобы у мальчика был отец.
Нина молчала. Умом она понимала, что все справедливо, что она не имеет на Игоря никаких прав, и надо расстаться по-хорошему, но была будто парализована. До этого ее никто в жизни не бросал, и она не знала, как это больно.
Собрав вещи, почти уже в дверях, Игорь сказал кое-что еще. «Прости, но я не думаю, что для тебя это так уж важно. Ты ведь в постели ничего не чувствуешь, верно?.. Я же не дурак, я вижу. Я не говорю, что ты холодная, но, может, тебе нужен кто-то другой, не знаю…» Нина гневно распахнула дверь: «Уходи!» И он ушел.
В ту ночь Нина не сомкнула глаз, переживала предательство Игоря и свое унижение. Разум некоторое время увещевал ее, объясняя, что Игорь ей ничего не обещал, а значит, и не предавал, и что ничего особенно унизительного для нее во всей этой истории нет, но скоро разуму пришлось заткнуться, верх взяла обиженная, уязвленная женщина. Вместе с миллиардами женщин планеты она вынесла приговор мужикам, которые все сволочи, и прокляла незнакомую ей чертову бабу, которая, при всех своих недостатках, сумела вернуть мужа. Уж она-то, небось, не холодная, наверно, вытворяет в постели черт-те что, а мужикам только это и подавай. Нина, никогда в жизни не ругавшаяся, посылала в ее адрес гнусные проклятия.
На следующий день Нина позвонила в компанию и сказалась больной, а потом и вовсе выпросила двухнедельный отпуск. Она не представляла, как будет встречаться на работе с Игорем.
Зарабатывала она для молодой сотрудницы неплохо, а тратила очень мало, поэтому у нее были сбережения, и она решила устроить себе грандиозные каникулы. Никогда раньше не бывавшая за границей, она поехала туда, куда едут все соотечественники, которым удается немного поправить свои дела, – в Турцию.
В Турции она в первый же день жестоко обгорела на солнце. Хлопоты о путевке и билете, сборы в дорогу пошли на пользу – Нина отвлеклась от своих переживаний брошенной женщины и, прибыв на курорт, жадно впитывала новые впечатления. Гостиница была большая – считалась, что четырехзвездная. Наполовину ее заполняли отдыхающие из России, на другую половину – европейцы, в основном, немцы.
Забросив чемодан в номер, Нина побежала на пляж. Пляж был оккупирован соотечественниками, немцы же природой брезговали, проводили время цивилизованно, у бассейна при гостинице. Вода в море была так себе – слишком соленая и непрозрачная, хуже черноморской, но Нина с удовольствием поплавала, а потом растянулась на лежаке. Она чувствовала себя свободной, самостоятельной женщиной. Вокруг мельтешила пляжная жизнь – голые тела, крики и смех, игра в волейбол, возня детей.