Хуже всего было то, что отец, кажется, опять начал пить. Пьяным Нина его не видела, и всего пару раз учуяла шедший от него запах алкоголя, но она замечала на его лице то же пустое, потухшее выражение, которое было у него, когда он сидел без работы и напивался у себя на кухне. Теперь Нина была уже не беспомощной девушкой-студенткой и, казалось бы, могла во многом помочь отцу, но результат оказывался тем же.
Так прошло с полгода. Проекты, несмотря ни на что, продвигались по плану, хотя денег в компании по-прежнему не было.
Однажды опять открылась дверь и вошел Миша Пермяк с двумя громилами. Громилы были другие, но очень похожие на прежних. Они так же дисциплинированно остались в приемной, а Миша прошел к отцу. На этот раз Миша велел позвать для участия в разговоре Самуила Яковлевича и Нину. Отец хотел было возразить, что Нина здесь ни при чем, и не нужно ее впутывать, но встретив Мишин взгляд, осекся и подчинился.
Миша занял тот же стул, что и в первый раз, так же закурил и оглядел собравшихся. Только теперь он не сказал: «Базарь», а просто кивнул Самуилу Яковлевичу. Тот начал тараторить, обрисовывая текущее положение. Посыпались цифры, даты, бухгалтерские термины.
Миша молча слушал пару минут, потом сделал бухгалтеру жест, и тот умолк. Миша вдруг посмотрел на Нину – заглянул прямо в глаза. Его собственные глаза были совершенно безумны, человеческого в них ничего не осталось.
– Ты, – произнес он.
Нину сковал страх, она не могла вымолвить ни слова.
– Ты говори. Ты, видать, умная, – сказал Миша.
– Ч-что говорить? – пролепетала Нина.
– Скажи без понтов, как тут дела. Когда у твоего отца будут деньги?
Нина набрала в грудь воздуха и сказала решительно:
– Благодаря отсрочке ссуд компания работает нормально, но первые деньги появятся не раньше, чем к концу года.
Миша сказал:
– Хреново… А может, двинуть всю эту музыку?
– Вы хотите сказать – продать компанию? – переспросил Самуил Яковлевич. – Это можно! При нынешней конъюнктуре рынка, с учетом сезонного роста котировок… – Он опять стал сыпать цифрами.
И опять Миша остановил его и велел говорить Нине. Нина назвала срок, за который можно было оформить продажу и сумму, которую реально было выручить. Задумываться ей не пришлось, она и сама не раз прикидывала этот вариант.
– Не катит, – сказал Миша. – Нужно больше. И скорее.
Воцарилось молчание. Миша сидел, глядя в стену, как будто забыв о присутствующих. Папироса в его руке погасла. Очнувшись, он бросил ее в пепельницу, достал из портсигара другую.
Закурив, бандит сказал:
– Кумекайте, коммерсанты. Время вышло, пора башлять.
Отец не выдержал:
– Но в компании нет денег, и взяться им неоткуда. Что будет, если я не смогу заплатить?
– Не будем пока об этом, – отозвался Миша без всякого выражения.
Он загасил папиросу и ушел.
В тот день отец напился прямо у себя в кабинете. Нина сбегала в магазин, принесла еды, чтобы он не пил без закуски, и стала ждать, когда он отведет душу, и можно будет везти его домой. Как многих пьяных людей, отца обуревали то амбиции, то самоуничижение и жалость к себе. «Что они себе позволяют?! – кричал он Нине, раскрасневшись. – Что я им, мальчик? Да я трестом руководил, мы такие дела делали, что им и не снилось!» Потом, без всякого перехода, он стонал: «Во что я превратился?.. Тряпка твой отец, Нина. Ты лучше беги от меня. Бегите все, дайте мне сдохнуть!»
У Нины от всего этого, кроме собственного пережитого страха и страдания за отца, осталось еще ощущение какого-то абсурда – более того, знакомого абсурда.
А через несколько дней в новостях они услышали, что в пригородном ресторане состоялась сходка воров в законе. Сходка закончилась стрельбой, в результате которой несколько воров были убиты и еще несколько арестованы. Среди убитых был известный авторитет Михаил Авдеев по кличке Пермяк.
Самуил Яковлевич больше не появлялся, но позвонил в офис. Трубку взяла Нина. Бухгалтера было плохо слышно из-за шума – он явно звонил из автомата в каком-то людном месте, скорее всего, из аэропорта. «Я уезжаю, Ниночка, – кричал Самуил Яковлевич возбужденно. – Мы с Аркашей уезжаем. Пожелайте нам доброго пути! И вы тоже уезжайте. Послушайте совет старого Самуила: бегите, пока не поздно! Это гиблая страна, ее ничем не исправить. Мой поклон вашему папаше и прощайте. Нам пора!»
Глава 6
Надо было как-то жить дальше, но как – никто не знал. Оставят ли теперь компанию в покое или скоро заявятся новые бандиты и скажут, что нужно оплачивать долги Миши Пермяка?
Отца вызывали в прокуратуру, к следователю, спрашивали про Пермяка, вспомнили и Симоняна, но отец ничего об их делах сообщить не мог, а его самого обвинять, вроде бы, было не в чем. Тем не менее, следователь взял у него подписку о невыезде.