Мама никогда не жаловалась на здоровье, и, когда ее не стало, Нина долго не могла это осознать. Казалось, вот она придет с занятий домой – и услышит, как мама, проверяя контрольные студентов, напевает из своего любимого Джо Дассена: «Et si tu n'existais pas, Dis-moi pourquoi j'existerais…» Но слышала она только кашель отца на кухне, где тот целыми днями сидел, курил и пил в одиночестве. Он тогда был без работы. Они не говорили о маме – что тут скажешь? – но каждый чувствовал боль другого и мучился за двоих.
Так прошло с полгода. А потом она вышла замуж за Диму. Дима был самый невзрачный из пятерых ребят в ее группе – небольшого роста, прыщавый, тихий. Хорошего у него была только фамилия: Шувалов. Услышав ее на первом курсе, Нина, которая тогда зачитывалась русской историей, подумала: «Вот бы у меня была такая, графская!» Ее собственная фамилия звучала совсем не по-графски и просто смешно: Кисель. Нина ее стеснялась. Когда она спросила отца, откуда у них такая фамилия, тот сказал, что его прадед был из немцев и фамилия его была Кессель, а уж потом ее переделали писари. Было это правдой или нет, она не поняла; отец был человеком с юмором, мог и придумать.
Первые три года она Диму не замечала. Потом он стал подсаживаться за соседний стол в библиотеке. Они тогда писали курсовую, приходилось допоздна копаться в литературе. Когда Нина наконец обратила внимание на его рыжеватую голову, память подсказала ей, что по крайней мере в трех последних случаях он тоже сидел рядом. «Господи, неужели…» – подумала она. Мысль о том, что Дима может ею интересоваться, так поразила Нину, что она уставилась на него в упор, не мигая. Дима сидел, уткнувшись в свои книги, но густая краска залила его щеки, уши и даже шею. Умом Нина оставалась в изумлении, но женщина внутри нее проснулась и взяла ситуацию под контроль.
«Дима, – сказала женщина приветливо, – какая у тебя тема?»
Дима встрепенулся, ожил. Выпалив название своей темы, он спросил: «А у тебя?» Их темы оказались очень близки. Потом Нина узнала, что Дима сам организовал это совпадение, поменявшись темами с другим студентом, за что ему пришлось отдать почти новый плеер.
Установив родство их тем, Дима изобразил на своем красном лице радостное удивление, после чего опять замолк. Женщина в Нине немного расстроилась из-за его робости, но не собиралась бросать дело. «Расскажи, что ты успел написать», – предложила она.
Получив такой надежный спасательный круг, Дима вцепился в него и уже не выпустил. Он стал горячо и во всех подробностях излагать план своей курсовой. Нина слушала вполуха, разглядывая его и ощущая в груди нарастающее волнение. У нее был парень!
После этого они каждый день проводили много времени вместе – сидели в библиотеке, потом ехали на метро домой, благо жили в одном районе. Через месяц Дима пригласил ее в кино и там, когда погасили свет, взял ее руку в свою. Нина не отняла свою ладонь, и так, рука в руке, они просидели весь сеанс. О чем был фильм, она потом не могла вспомнить.
На следующий день Дима решился пригласить ее к себе домой под предлогом окончательного обсуждения курсовых, чего якобы нельзя было сделать в библиотеке. «Мамы не будет весь вечер, так что нам никто не помешает», – сообщил Дима. Нина понимала, что должно произойти, и была не против, хотя Дима был совсем не похож на того мужчину, которому она в мечтах собиралась отдать свою девственность.
Дима жил с матерью в маленькой двухкомнатной квартире в пятиэтажке. В их доме царили бедность и идеальный порядок, не похожий на тот несколько безалаберный быт, который создавала душевная и легкая Нинина мама, и тем более – на то запустение, которое установилось у них с отцом после маминой смерти.
Дима предложил ей чаю. «А может, хочешь вина? У меня есть», – сказал он, но тут же, испугавшись своей смелости, стушевался. Нина согласилась на чай.
Дима усадил ее в комнате на потертый дешевый диван и, посуетившись, принес на подносе чайник, чашки и вазочку с конфетами. Было видно, что он готовился к свиданию.
Однако он явно не знал, как приступить к делу. Когда чай был выпит, он вдруг начал горячо обсуждать каких-то общих знакомых, потом рассказал длинный несмешной анекдот и сам нервно смеялся. После этого воцарилось долгое молчание. В конце концов, не вынеся его, Дима с несчастным видом полез в рюкзачок, достал курсовую и стал читать Нине какую-то главу.
Нина сидела молча, опустив глаза. Все ее существо было, как натянутая струна.
«Дима, сядь сюда», – сказала Нина, указывая рукой на место рядом с собой. Дима пересел к ней, не расставаясь с курсовой. Руки у него заметно дрожали. Нина забрала у него курсовую, отложила ее и тихо сказала: «Обними меня». Дима неловко обнял и поцеловал ее – в щеку. Нина повернула голову, подставляя ему губы. Это был первый в ее жизни поцелуй.