Как потом выяснилось, у Димы она тоже была первой женщиной. Он действовал неловко, не знал, где у нее что расстегивается и как снимается. Но в конце концов, с ее помощью, он ее раздел. Лихорадочно застелил диван, разделся сам, потом, вспомнив, отбежал, включил музыку. Видимо, музыка входила в его план обязательным пунктом. «Свет», – попросила Нина. Дима убрал свет, остался полумрак, рассеиваемый невыключенной лампочкой в коридоре…
Это продолжалось не больше минуты. Нина ощутила боль, вскрикнула. Почти сразу после этого Дима отвалился от нее и, тяжело дыша, опустился на диван рядом.
Нина лежала на спине, в недоумении глядя в темный потолок. «Это все?» – не могла понять она.
Как бы в ответ на ее вопрос Дима встрепенулся и возобновил свои действия – на этот раз немного уверенней, не так лихорадочно.
Магнитофон выдавал что-то громкое. Кто знает, как бы все сложилось, если бы не эта роковая музыка. Из-за нее они не слышали, как открылась входная дверь, и очнулись только, когда зажегся свет. В комнате, в двух шагах от дивана, стояла женщина в плаще, с сумкой в руке. Димина мать.
Открыв рот, она смотрела на их голые тела на диване. Нина натянула на себя простыню, пролепетала: «Здравствуйте».
Женщина сделала глотательное движение, ответила: «Здравствуйте».
И тут Дима выпалил: «Мама, это моя невеста. Ее зовут Нина. Нина, познакомься: это моя мама, Татьяна Юрьевна». Женщина пришла в себя, молча вернулась в прихожую снять плащ, потом переместилась в кухню и крикнула им оттуда: «Идите пить чай!»
Одевшись, они полчаса провели на кухне с Татьяной Юрьевной. Нина, полуживая от стыда, сидела, молча уставившись в чашку. Татьяна Юрьевна держалась внешне спокойно, как ни в чем не бывало расспрашивала сына о его институтских делах.
Домой Нина ехала одна, категорически запретив Диме ее провожать. К счастью, в вагоне метро в этот поздний час было почти пусто, и никто не обращал внимания на странную девушку, которая то смеялась, то хмурилась без всяких видимых причин. Причины были – она стала женщиной. Кроме того, она стала невестой.
Через два месяца они поженились. Так вышло, что Нину никто толком не спросил, хочет ли она за Диму замуж. Да она и сама не знала. Не то чтобы сомневалась, взвешивала, чего больше – плюсов или минусов, – а просто тупо отдалась течению событий. Женщина внутри нее, которая до того решительно шагнула навстречу робким Диминым ухаживаниям, на этот раз молчала.
Отец, познакомившись с Димой, был явно разочарован, но заставил себя быть приветливым, шутил, похлопывал Диму по плечу, наливал вина. Совсем не такого жениха он хотел бы для Нины, но что поделать, ей решать. Преодолев неловкость, отец спросил, не ждут ли они с Димой ребенка. Нина правдиво ответила, что нет, но по лицу отца она видела, что у него остались сомнения. В его понимании, только такая причина могла заставить его умницу-дочь связать свою жизнь с этим бесцветным парнишкой.
А бесцветный парнишка был оживлен, хлопотал о регистрации и свадьбе. Он был счастлив – насколько могла быть счастливой его робкая душа. Свадьбу сыграли в студенческом кафе, куда набился весь их курс. Все было очень шумно и бестолково.
Замелькали дни их семейной жизни. По желанию Татьяны Юрьевны молодожены жили с ней; им была отведена большая из двух маленьких комнат – та самая, с диваном. Теперь Нина с Димой были неразлучны круглые сутки: утром ехали в институт, там сидели рядом на лекциях, возвращались, обедали, листали конспекты.
Татьяна Юрьевна была с невесткой ровна, вежлива, но на Нину каждую минуту веяло от нее арктическим холодом. Очевидно, и Татьяна Юрьевна желала своему единственному сыну другой жены. Она никогда не упоминала о том кошмарном случае, когда она застала их на месте преступления, но, видимо, считала Нину какой-то распутницей и авантюристкой, затянувшей неопытного Димочку в свои сети. Впрочем, размышляя об этом, Нина признавалась себе, что это было недалеко от истины. Еще в поведении свекрови сквозило какое-то сомнение, как будто она не верила в этот брак и всякий день ожидала, что Нина куда-то исчезнет. И в этом Татьяна Юрьевна тоже оказалась права.
Нина привыкла к Диме, как привыкают к своему пальто или портфелю: он не вызывал у нее никаких эмоций, просто был всегда рядом. У них поневоле было все общее: знакомые, учебные заботы, даже учебники и тетрадки. Нина помогала не очень способному Диме готовиться к экзаменам, потом писать диплом; они уже обсуждали планы на жизнь после окончания института.