Он стал рассказывать. Нина услышала, что кроме открытой конкурентной борьбы вокруг проекта «Зарядье» шла ожесточенная теневая схватка. Главным противником Самсонова был банк «Алтас», который, по достоверным сведениям, сговорился с оппозиционерами внутри «Градбанка». За проектом стояли слишком большие интересы, так что в ход шли все средства. У противников Самсонова не было выбора: они должны были помешать «Градбанку» любой ценой, иначе многие из них лишились бы карьеры, денег, а то и жизни. Самсонова пытались сместить законным способом, на собрании. Когда это не удалось, его пытались подкупить, потом запугать.
– Помните, Нина, как мы извалялись в пыли, когда машину взорвали? Это было еще не всерьез, меня просто хотели припугнуть. А потом Клара…
– Клара Федоровна? А что с ней?
Лицо Самсонова исказилось душевной болью.
– Она выкрала и передала «Атласу» кое-какие документы.
– Господи!.. – вырвалось у Нины.
– Да, вот так… А ведь она всю жизнь со мной. Кому же тогда доверять? – Самсонов с убитым видом качал головой. – Но, с другой стороны, ее можно понять: она мать.
Оказалось, что у Клары Федоровны была большая беда, которую она скрывала: ее сын Станислав был наркоманом. Поступив в архитектурный институт, юноша попал в дурную компанию, забросил учебу, наделал долгов. Международный конкурс, на котором он якобы чуть не победил, существовал только в воображении Клары Федоровны; на самом деле Стас даже не подавал заявки.
Теперь Стас уже прочно сидел на героине. Из института его отчислили. Двое из его компании умерли от передозировки, и ему в скором времени грозила та же участь.
Клара Федоровна пыталась его лечить, но без толку. У нее оставалась одна надежда: устроить Стаса в знаменитую швейцарскую клинику, где, по отзывам, таким, как он, реально помогали.
Однако для клиники требовалась куча денег. Клара Федоровна хорошо зарабатывала в «Градбанке», но таких денег у нее не было. В действительности у нее теперь не было ни гроша: в последние годы она все тратила на сына. Каким-то образом агенты «Атласа» узнали об этом и предложили ей необходимую сумму.
– Бедная женщина, – искренне пожалела ее Нина.
– Да… Но почему же она мне-то ничего не сказала? Эх, Клара…
– Что с ней сейчас? – спросила Нина.
– Она в больнице. Ничего, за ней там присмотрят. А Стаса я вчера отправил в Швейцарию. Говорят, надежда есть…
Нина видела, как тяжело Самсонову об этом говорить.
– А что это были за документы? – спросила она.
– Документы важные, но они уже ни на что серьезно не повлияли, – ответил Самсонов. – Слишком хороший проект мы сработали, его такими диверсиями уже не потопить. В этом ваша заслуга, Нина.
Но Нине было не до того, чтобы выслушивать похвалы.
– А что сейчас? – спросила она.
– Сейчас у них есть единственный шанс: любым способом устранить меня сегодня, чтобы завтра утром мой первый заместитель под каким-нибудь предлогом отозвал нашу заявку. Сегодня уже стреляли, но попали в Синицына.
Нина ужаснулась:
– Так вы здесь сидите и ждете, когда вас придут убивать?
– Не знаю, вот советуемся с Колей, что делать.
– Но есть же полиция, в конце концов! – воскликнула Нина. – Позвоните в полицию!
– Нина, бросьте, какая полиция…
– Ну, слава богу, у вас охрана есть. Я тут, когда шла, видела двоих.
Самсонов и Коля переглянулись.
– Да, в этом главный вопрос: в кого эти двое будут стрелять, когда до дела дойдет?
Самсонов опомнился:
– Все, Нина, я вам все рассказал как на духу, а теперь умоляю вас: уходите. Я как-нибудь выкручусь, не впервой. И… Спасибо вам за все.
Однако Нина уходить не собиралась, она была твердо намерена оставаться с любимым человеком до конца.
Она приготовилась спорить с Самсоновым, но вопрос решился иначе.
– Павел Михайлович, поздно, – сказал Коля.
Он успел почистить и собрать свой пистолет и теперь стоял у окна, глядя вниз, на парковку, через створки жалюзи.
– Вот тех двух джипов раньше не было. Они только что подъехали.
Самсонов подошел, глянул.
– Из них кто-нибудь вышел?
– Пока нет.
Коля сунул пистолет за пояс и прикрыл его полой куртки.
– Вот что, Павел Михайлович, нам надо уходить.
– Но как? Все выходы под прицелом.
– Есть у меня одна идея. Подождите, я схожу на разведку – посмотрю, как там наша доблестная охрана.
Коля ушел, но почти сразу вернулся.
– Охраны нет. Сейчас начнется. Уходим, срочно.
Коля повел их к лифту, но не к обычному, а к техническому, который служил для того, чтобы поднимать продукты в директорский буфет. Этот лифт не был предназначен для людей: они еле влезли в него, согнувшись в три погибели.