Обнаружив, что в самолете так много соотечественников, Гризов даже обрадовался, – будет с кем пообщаться по дороге. Перелет предстоял довольно долгий, – почти восемь часов. Просмотрев всех отечественных обитателей бизнес класса через «Анализатор Сущности» Антон не обнаружил ничего опасного: пара банкиров, несколько текстильных королей, супербанщик, три торговца наркотиками и десять настоящих киллеров, собиравшихся перезимовать в США после удачного выполнения своих миссий на родине.
В ожидании взлета Маша рассматривала унылые пейзажи за бортом, Антон листал какой-то местный журнал, лежавший в сеточке за спинкой впередистоящего сиденья, а Забубенный, как впервые летевший на импортном самолете, с интересом рассматривал внутренности летательного аппарата и периодически задавал вопросы сновавшим по проходу стюардессам. Они понимали Григория без перевода, помогала все та же УХЛА, в которой обнаружились способности переводчика.
– Простите, – обратился Забубенный в первый раз к стюардессе, – А вы парашюты всем пассажирам выдаете?
Стюардесса сначала озадачилась, но быстро нашлась и, широко улыбнувшись, ответила.
– О, я поняла. У нас нет парашютов. Зато под каждым сиденьем находится отличный надувной спасательный жилет, на случай посадки на воду.
– А мы что, будем садиться на воду? – удивился Забубенный, – Я думал, нам для первого раза разрешат приземлиться в аэропорту.
– О, конечно, мы приземлимся в аэропорту. Мы обязательно сделаем это.
– Спасибо. Спасательный жилет, это конечно хорошо, – сказал он сам себе, – но тех, кто умеет плавать, все-таки больше, чем тех, кто умеет летать.
Стюардесса этого уже не услышала, она несла коктейль русским пассажирам в другом конце салона, – тройной виски без содовой.
Спустя десять минут, когда все сиденья были полностью укомплектованы пассажирами, трап убрали, а все входные отверстия закрыли. «Боинг» заурчал моторами и вырулив на взлетную полосу, взял разбег. По внутренней трансляции попросили пристегнуть ремни.
– Прощай, земля, – сказала Маша и помахала ей рукой, когда самолет оторвался от бетонной дорожки.
– В добрый путь, – подтвердил Антон, когда «Боинг» втянул в себя шасси и лег на крыло, выполняя резкий разворот.
– Надо это отметить, – предложил Забубенный, и тут же попросил проходившую мимо стюардессу принести им три прибора с виски без содовой, как тем пассажирам в конце салона.
– Извините, – ответила стюардесса, – но у нас можно употреблять алкоголь только до и поле взлета. Напиток может попасть не в то горло. У вас есть медицинская страховка?
Антон и Григорий, как обычно в таких случаях, переглянулись. После чего оскорбленный недоверием главный механик Земли пригрозил:
– Это дискриминация. Мы же летим, как вы уверяете, в свободную страну. Самолет это уже её территория, так? Значит, если я хочу выпить на взлете, то это мое дело. Я – свободный человек. Пью и…, в общем, только пью, где хочу. Так? Я же не возмущаюсь грубейшим нарушением техники безопасности в вашем «Боинге». Где мой личный парашют? А вдруг разгерметизация или нападение инопланетян, что тогда?
Сраженная убийственной логикой главного механика стюардесса принесла напитки на троих, попросив в полголоса не сообщать об этом командиру. Забубенный пообещал, хитро прищурившись, мол «Не боись, не подведем».
Все трое, даже Маша, выпили порцию виски и немного расслабились. «Боинг» стартовавший в небо по привычке словно заправская ракета, лег на заданный курс. Антон поведал Забубенному, что это они всегда так стартуют на западе. Дело в том, что земли у них бедолаг в обрез, поэтому аэропорты строят прямо в городах. А народ то весь привык считать себя свободным, поэтому, когда самолеты долго гремят прямо над головой, – возмущаются. Но летать все равно надо. Вот и приходится самолетам сразу после взлета прикидываться ракетами и уноситься почти вертикально вверх.
Первые четыре часа полета прошли вполне сносно. Друзья развлекались, болтали, читали какие-то иллюстрированные журналы, иногда выпивали с другими русскими пассажирами, которые по лицу скоро опознали в них своих и периодически приходили в гости и звали к себе в конец салона. Американские бизнесмены смотрели на русских с плохо скрываемым презрением и хорошо скрываемой завистью. Им тоже хотелось, чтобы их кто-нибудь вот так просто пригласил в гости в конец салона и налил на халяву стакан виски, а не назначал встречу за месяц и не просил самостоятельно оплатить счет за выпивку. Но американцы крепились. Имидж самой свободной и крутой страны давал себя знать.