В день вылета мы еще раз проверили багаж и убедились, что ничего не забыли. Танэки переживала, что не сможет забрать с собой все свои вещи, но при более тщательном рассмотрении оказалось, что их не так много, все они влезли в чемодан. Оставить пришлось только посуду и другие бытовые мелочи.
- Положи куртку сверху, чтобы ее сразу можно было достать и надеть. В Ньюарке гораздо холоднее, чем в Сеуле, – напомнил я.
Я до последнего переживал, что Танэки все же передумает и откажется лететь. Не каждый решится на такие кардинальные перемены в жизни. Но она держалась молодцом.
- Будешь скучать по прежней жизни? – спросил я, когда мы уже были в аэропорту, прошли регистрацию и ждали объявления посадки на рейс.
- Пока не знаю. Скорее всего буду. 14 лет, что я провела в Сеуле, невозможно просто так взять и вычеркнуть из жизни. Но оставаться я здесь больше не могу, мне все будет напоминать о Тхае, Лали и родителях. Странно на самом деле, что из прошлой жизни я беру в новую только одного человека – тебя. В такие моменты начинаешь задумываться, насколько большое значение мы придаем некоторым людям и вещам. Оказывается, процентов девяносто из этого всего можно оставить в прошлом а потом понять, что тебе это и не нужно вовсе.
- Могу только представить, что ты сейчас чувствуешь. Но будь уверена, я горжусь и восхищаюсь тобой. И сделаю все возможное, чтобы твоя новая жизнь сложилась как можно более удачно.
- Я уже говорила это, но повторюсь. Мне стоило пройти все то дерьмище с фанатками, Тхаем и оскорблениями в социальных сетях ради того, чтобы познакомиться с тобой. Поверь, оно того стоило. Кстати, посадку на наш рейс объявляют. Пора идти!
Вместе с другими пассажирами мы сели в самолет и заняли наши места. Как только мы набрал высоту, Танэки свернулась калачиком в своем кресле и уснула, положив голову мне на плечо. Мне же спать пока не хотелось, поэтому ничего не оставалось, как тупить в телефоне и слушать музыку.
Прошло около часа после нашего взлета, как мне пришло уведомление о входящем сообщении на Фейсбуке. Открыв его, я не поверил своим глазам. Мне написал не кто-нибудь, а сам Тхай Тен с просьбой помочь ему связаться с Танэки. Абсурдность ситуации зашкаливала, у меня даже сил не осталось, чтобы злиться на него. Но я все же решил ответить:
«Чувак, ты серьезно? А где ты, собственно, был, когда мы с Танэки в течение недели написывали тебе? Извини, но ты поздно спохватился».
Для наглядности я протянул руку с телефоном к иллюминатору, сфотографировал вид из него и отправил снимок Тхаю.
Ответ от Тхая пришел довольно быстро, минуты через три:
«Что это значит? Я был на гастролях, вероятно, ваши сообщения затерялись. Кан Ин Хо говорит, что Танэки взяла у него деньги и куда-то уехала. Помоги найти ее, мне больше не к кому обратиться».
«Это значит, что ты достал всех, включая меня, со своими гастролями, концертами и контрактами! А особенно с продюсером. По милости твоего долбанного Кан Ин Хо Танэки уволили с работы, а на новую даже не взяли. Меня, кстати, тоже. Он угрожал, что поспособствует моему отчислению из университета. Ты же в это время, как всегда, развлекал своих чертовых фанаток. А с Танэки был я. Утешал ее, поддерживал и не давал упасть духом. И теперь я принял решение, что ей будет лучше улететь из Южной Кореи, и она со мной согласилась. Сейчас мы как раз в самолете, и возвращаться Танэки не намерена. Она давала тебе миллион шансов, Тхай. Извини, но уже слишком поздно».
Я наблюдал за тем, чтобы Танэки не проснулась и случайно не увидела, с кем я переписываюсь. Ей незачем об этом знать, она только успокоилась, пришла в себя, задумалась о новой жизни. Если она узнает, что Тхай ее ищет, то побежит покупать билеты на обратный рейс, мы даже приземлиться в Штатах не успеем. И эта бесконечная нервотрепка, которую я прекратил неимоверными усилиями, задействовав всю свою силу убеждения, начнется заново.
Безусловно, я не имею права вмешиваться в ее жизнь и решать, как ей будет лучше. Но я помню ее слезы, помню, в каком она была состоянии, как едва не покончила с собой. Если я называю себя ее лучшим другом, то мой долг – защитить Танэки. Но Тхай никак не успокаивался:
«Я не мог предположить, что Кан Ин Хо зайдет так далеко. Просто так этого я не оставлю. Но мне нужно поговорить с Танэки и услышать все это от нее лично».
Вот ведь дотошный засранец! Раньше, раньше нужно было разговаривать с Танэки и решать вопросы лично! Но концертный тур, видимо, оказался важнее. Нет, так дело точно не пойдет. Тем более, мы с Черникой уже все решили. У Тхая все так просто, я не могу… Захотел – нашел другую. Захотел – вернулся обратно. А другие будто обязаны бесконечно его ждать и подстраиваться под его очередные проблемы, планы и образ жизни в целом.
«Тхай, я не имею ничего против тебя. Но все же прошу тебя оставить и меня, и Танэки в покое. Я понимаю, что тебе обидно и больно это слышать, но в ее новой жизни места для тебя не будет. Ей сейчас очень непросто, а ты только усугубляешь ее состояние. Я даю тебе честное слово, что с Танэки все будет в порядке. Я позабочусь о ней и сделаю все от меня зависящее, чтобы ее жизнь наладилась. Очень тебя прошу, не пиши ей больше и не разыскивай. Серьезно, ты можешь на меня положиться, я не дам Танэки в обиду. Нам с ней непросто далось это решение, и переворачивать сейчас все с ног на голову смысла нет. Надеюсь, ты поймешь меня и выполнишь мою просьбу. Живи своей жизнью и не отравляй существование моей подруге».
Отправив это сообщение, я нажал на «заблокировать пользователя» и мысленно послал Тхая в самые неприличные места. Не вижу больше смысла продолжать этот диалог. Если бы он опомнился хотя бы пару-тройку дней назад, все еще можно было бы переиграть, хотя, собственно, зачем? Зевнув и устроившись в кресле поудобнее, я проспал большую часть перелета. Остаток пути прошел благополучно.
Ньюарк встретил нас удивительно ярким осенним солнцем и уже привычным шумом большого города. Я не стал просить друзей или родственников встретить нас, ведь было еще совсем раннее утро. Но город уже ожил, в нем закипела жизнь. Пока мы получали багаж, а я вызывал такси до моего дома, Танэки спросила, какие у нас планы.
- Лично в мои планы входит жить счастливо. Ну и помогать в этом тебе, разумеется, - ответил я.
- Дурак! – Танэки улыбнулась и легонько толкнула меня в плечо. - А если серьезно?
- Серьезней некуда. Приедем домой, поедим, отоспимся, а дальше будем действовать по ситуации.
- Хочу экскурсию по городу!
- Раз хочешь, значит будет! Но только завтра, разумеется.
- Может, я тороплю события, но у меня хорошее предчувствие. Кажется, здесь мне удастся снова найти себя.
- А я тебе о чем говорил? Ты в Америке, детка! Здесь любая мечта становится реальностью.
Водитель такси слушал «Нирвану», за окном проносился привычный для меня городской пейзаж, первые автобусы везли людей на работу, постепенно открывались кофейни, пекарни и магазины. Наконец-то я дома!
А может, некоторое время спустя все же стоит рассказать Танэки и нашем последнем разговоре с Тхаем? Но я тут же отогнал от себя эти мысли. Не буду рассказывать об этом ни одной живой душе. Пусть прошлое остается там, где ему и положено быть – в прошлом. Я пока не знаю, что нас ждет впереди, да и не уверен, что хочу знать. Но у меня, как и у Танэки, однозначно, хорошее предчувствие.
Конец