— Я зайду за вами.
Эта твердость поразила ее. После просительных, неуверенных ноток, казалось, твердости в голосе у этого нерешительного мужчины вообще не могло быть. Однако нате-ка вам.
Тишков оставил после себя запах дорогой туалетной воды.
И что-то еще. Что-то было еще, чего она сразу не смогла понять.
Алина прошла к дивану, села и уставилась на играющий языками пламени огонь в камине. Она подняла с пола бокал, допила вино и только после этого поняла — что.
Алина попыталась вспомнить лицо визитера, но, как ни старалась, у нее ничего не получалось. Перед мысленным взором всплывали шорты, майка и седина — а вот лицо…
Это ей не понравилось.
А затем раздался телефонный звонок. И она еще больше нахмурилась. Звонка она также ни от кого не ждала.
Она не успела еще и слова сказать, как нетерпеливый голос прорвался через эфир, опережая ее:
— Алька?
— А кто же еще? — хмыкнула она, поудобнее устраиваясь на диване. Звонил брат. И, зная его, она приготовилась к продолжительной беседе.
— Привет, малышка.
— Привет. И что случилось?
С братом она виделась на прошлой неделе, тот улетал куда-то по своим делам и обещал вернуться не раньше чем через месяц. Однако если он ей позвонил, следовательно, у него что-то изменилось.
— Хм, — осторожно выдала трубка. — Ну ты уж сразу — и случилось. Могла бы хотя бы для начала поинтересоваться, как здоровье.
— Ну и как здоровье? — без интереса спросила она и тоскливо посмотрела на пустой бокал.
— А здоровье ничего, — оживился собеседник.
— И это все, что ты хотел мне сообщить?
— Слушай, сестричка, ты опять мне активно начинаешь не нравиться, — тоном отца произнесли на другом конце провода.
— Я же спросила о здоровье, — напомнила она ему.
— Ха. И это все?
— А что еще?
— Ну теперь спроси, как дела? — подсказал он ей.
— Ну и как дела? — голосом прилежной школьницы повторила она.
— А вот здесь есть маленькие нюансы, — доверительно поведал он. — Я завтра прилетаю. И хочу наведаться к тебе. Ты будешь на даче?
Она никогда не вмешивалась в дела брата. Тот также не считал нужным посвящать ее в них. Теперь, как видно, решил изменить традиции. Значит, на то были причины. И довольно веские. Уж она-то в том не сомневалась.
— Ты должен был приехать через месяц, — напомнила ему Алина.
— Я же говорю — нюансы, — оскорбленно повторил он, будто она его до этого не слушала. И словно опомнившись, осторожно спросил: — У тебя все в порядке?
— У меня сегодня был трудный день. Вернулся из лагеря Алексей. Пришлось к его приезду несколько прибраться.
— Алешка? Отлично. Я рад буду его увидеть, соскучился, — разоткровенничался братец, а затем скоренько вернулся к прежней теме: — Так ты завтра будешь на даче?
— Когда приедешь?
— Вечером. А что? Ты вроде бы в отпуске. Или я что-то упустил?
— Ты ничего не упустил. Просто меня пригласили на ужин к себе соседи.
— Соседи? — собеседник не на шутку удивился. — Какие еще соседи?
— Новые. Они поселились в доме Марфы Игнатьевны.
— Хм, — задумчиво протянул оппонент. — И когда это, интересно, ты успела познакомиться?
— Да вот успела. Так уж получилось.
— Ну-у, — недоверчиво протянул братец, а затем бодренько продолжил: — Ладно. Я все равно приеду. Мне очень нужно. А тебе я мешать не буду. Ты можешь идти к соседям — я побуду дома.
— Что-то ты недоговариваешь, — усомнилась она.
— Ладно, малышка. Приеду — расскажу.
Он, как заведено, поинтересовался погодой, вспомнил общих знакомых и после этого попрощался.
Она положила трубку и уставилась на бутылку коньяка. Коньяк был французским и, как знала она, дорогим. Открывать бутылку ей стало отчего-то жаль. Не часто ей дарили такие напитки. И так же не часто она таковые употребляла. А если честно, и не помнит, когда то было. Да и было ли вообще?
С некоторых пор она могла думать лишь о немногих вещах и совсем о немногих людях. Об Алешке. Пожалуй, о брате. Ну и естественно…
Да, это было естественно.
Она почувствовала, как кольнуло сердце, и быстро вскочила на ноги. Отнесла коньяк в бар и вытащила оттуда початую бутылку вина.
Вино было относительно дешевым, и она могла его поглощать без сожаления.
Алина вернулась к дивану, наполнила бокал и уставилась в камин. Была середина лета. Но она топила камин, несмотря на жару. Огонь успокаивал, насколько возможно, и создавал иллюзию внутреннего тепла.