Побежал карлик домой, позвал сына рыбака и вместе с ним вернулся во дворец.
Когда наступил вечер, сын рыбака вместе с царевной вошел в ее горницу. Карлик прокрался за ними и улегся в углу на полу.
Ночью он встал, разбудил сына рыбака и велел ему незаметно лечь на другую кровать. Затем вытащил свой меч и стал ждать. Вскоре видит: изо рта царевны выполз большой змей. Размахнулся карлик своим мечом, и полетела с плеч голова змея. Вслед за тем разбудил он своего названого брата и говорит ему:
— Помнишь наш уговор? Все, что добудем, делить пополам?
— Верно, таков был наш уговор, — отвечает парень.
Тогда карлик бросился с поднятым мечом к царевне.
— Разрублю и возьму себе половину! — воскликнул он.
Царевна была так напугана, что громко икнула, и из ее рта выпало яйцо. Еще два раза заносил карлик свой меч над головою царевны, от страха она раскрывала рот, и каждый раз из него выпадало по яйцу.
— Ну, друг, — сказал карлик, — забирай свою невесту, и будьте с ней здоровы. Ведь змей, будь он проклят, оставил в животе царевны три яйца, и из них должны были вылупиться три змееныша!
Тут карлик признался сыну рыбака, что он — царь-рыба, над которой тот сжалился и выпустил в озеро. Обещав своему спасителю отплатить добром, он честно сдержал свое слово: добыл для него несметные богатства и царевну в жены.
— Желаю тебе счастья и здоровья! — С этими словами карлик словно растаял в воздухе.
Наступило утро. Царь пришел в горницу царевны. Безмерны были его удивление и радость, когда он увидел царевну и ее жениха живыми и невредимыми.
Семь дней и семь ночей длился свадебный пир.
ПЭКАЛЭ[9] В РОДНОЙ ДЕРЕВНЕ
Надоело Пэкалэ скитаться без дела по свету, дурачить людей и потешаться над их глупостью. И решил он остепениться: выстроить себе дом, как все порядочные люди, обзавестись землицей — словом, зажить спокойно и в достатке.
Румын уверен, что лучше родной деревни нет ничего на свете. Вернулся Пэкалэ домой и начал жить, как живут все бедняки; накопил с грехом пополам немного деньжонок, купил телушку и отправил ее на деревенский выгон. Ведь так богатство-то и начинается: пасется телушка, становится телкой, телка — яловкой, яловка — коровой, корова телится, потом продаешь корову с теленком и на вырученные деньги покупаешь семь телушек и опять отправляешь их на деревенский выгон. На то и выгон, чтобы на нем паслись телушки.
Паслась, значит, телушка Пэкалэ, паслась, и чем больше паслась, тем быстрее росла. Во всей деревне не было такой телушки, а когда стала она телкой, то никакая яловка не могла с ней равняться.
— Что за притча такая! — удивлялись соседи. — Телка у Пэкалэ лучше всех на селе. Чем это он ее кормит? И какой она породы, что растет такая ладная?
А телушка вовсе не была особенной, да и корм у нее был не ахти какой; просто Пэкалэ занимался своими делами, и некогда ему было сторожить телушку, чтобы, часами, не забиралась в чужие хлеба.
Выросла телка Пэкалэ и стала хозяйничать по всем окрестным полям. Скиталась, бедняжка, как, бывало, в прежние времена скитался ее хозяин, и где никто не думал ее встретить, там она чаще всего и бывала: то в пшенице, то в кукурузе, то бог весть где еще.
А Пэкалэ жаловался людям, что телка-де совсем отбилась от рук, а он занят и не может с ней возиться.
Слов нет, люди бы тоже могли пожаловаться, да некому было: Пэкалэ всегда начинал первым и так сетовал на свою участь, что жалко было слушать.
Пришла яловке пора стать коровой, и призадумались тут жители села, как дальше обернутся дела. Им уже мерещились все семь будущих телушек Пэкалэ. Немного воды утечет — станут они телками, яловками, а там и коровами; Пэкалэ продаст их и возвратится из города с целым стадом молодых телушек, и станут они телками, яловками, а затем и коровами…
— Братцы, — возопили селяне, — так ведь он со своей телкой пустит нас по миру; все она у нас съест и поля наши вытопчет!
Да что поделаешь с Пэкалэ? Он-то чем виноват? Не мог же он забросить дела и все лето держать телушку за хвост.
Думали-думали селяне, как тут быть, еще подумали и порешили: нарастила телушка мясо и сделалась телкой, еще нарастила — сделалась яловкой, и все на чужих хлебах; значит, по справедливости это мясо — их собственность, а вот шкура — так та уж непременно принадлежит Пэкалэ, потому что была на телушке, когда та в первый раз появилась в деревне.
Разобравшись, они прирезали телку, съели мясо, а шкуру бросили во двор Пэкалэ.