• в первой половине сентября засеваем грядку горчицей (естественно, вразброс);
• поверх горчицы рассеваем негусто бульбочки чеснока; раздельный сев связан с тем, что для сева горчицы и бульбочек нужны разные «сеялки Гридчина» (см. п. 1.4);
• боронуем грядку для прикрытия семян и бульбочек (ещё лучше приполоть их — заодно и сорняки будут выполоты);
• весной чеснок прострелит снег — с этого момента можно собирать нежные и пахучие растения чеснока к столу (в неограниченных количествах); при этом нужно как бы прорывать чеснок, обеспечивая растениям такую изоляцию, чтобы они отстояли друг от друга на 8–10 см; когда придёт время сажать помидоры, интерес к чесноку сойдёт на нет — перья огрубеют, а головки будут ещё ничтожными;
• под палку или колышек (см. п. 2.1) сажаем помидоры, не обращая внимания на чеснок;
• вскоре чеснок усохнет, но лишь сверху: в почве останутся однозубки — отличный посадочный материал; посадочный — явная оговорка, потому что однозубки не надо сажать — они уже «посажены» и останутся зимовать в земле;
• осенью ещё по «живым» помидорам надо посеять ту же горчицу.
Весной уходящий снег прострелит вразброс посеянный (подчеркиваю — посеянный!) чеснок, с прямой, между прочим, шейкой, и ко времени уборки однозубки покажут, что они — в качестве посадочного материала — не хуже зубков.
Мало того, что чеснок на такой трёхлетней грядке растёт практически без родительской опеки, «байстрюком», — снимается вдобавок, довольно острая проблема семенных зубков! Именно с этой проблемой не в последнюю очередь связан «дежурный» дефицит чеснока и его дороговизна на рынке. Ведь обзавестись чесноком для посадки — это всего лишь полдела. Ввиду того что чеснок обладает препротивным свойством undersize (опережающим уменьшением зубков урожая по сравнению с посадочными), надо брать из головки для посадки лишь самые крупные зубки. Однозубки же снимают и эту заботу — у полученного из них урожая не так заметна зависимость от размера «семени».
В подобных случаях мои студенты говорили «Нехило!». И не вижу смысла искать уловке более точную оценку. Перечислять же все бонусы — рука устанет.
Правда, от одного бонуса не удержусь: грядка–то стала трёхлетней! Конечно, ей далеко до канонического образа пермакультурного сада–огорода (edible forest garden), копирующего естественные устойчивые биоценозы (болото, лес, степь), но всё же … Для огородной пермакультуры, имеющей дело в основном с однолетними растениями, — приемлемо. В конце концов, управление этой грядкой не сопровождалось всякого рода внешними затратами: в самих растениях, изнутри, выискивались такие связи, которые использовались во благо и огорода, и огородника.
В «нормальном» огороде надо было бы копать, выкапывать, хранить, сажать, полоть, тратиться на семенные головки… А зачем, если однозубки, оставшиеся в земле, лучше всех авторов, вместе взятых, знают, когда им засыпать и просыпаться? Нужно лишь доверить им самоуправление — ни убаюкивать их, ни будить.
Подчас огородник лишь думает, что всё про культуру знает. К примеру, можно встретить рекомендации сажать чеснок попозже, чтобы он–де не успел взойти до морозов. И неясно, как родилось такое «знание». Ведь поздно посаженные зубки могут уйти в зиму без корней, в товарном виде и… в бесснежную зиму вымерзнуть или выдавиться (чего не случается с зимующими в состоянии анабиоза зубками, успевшими отпустить «бороду» и «заякориться»).
БА и ВТ: В предисловии говорилось о том, что мы будем искать возможности раскрепощения огородника, невзирая на возможный недобор урожая. Это было, скорее, превентивным ранжированием приоритетов (если не эпатажем!). Потому что первая же уловка (отказ от рядового сева) показывает, что существенное уменьшение напряжённости работы может, наоборот, сопровождаться ростом урожая, продлением сезона и увеличением разнообразия всевозможной огородной продукции — плодов, корнеплодов, пахучей зелени, семян. К тому же, огород становится неиссякаемым источником вдохновения, радости и банального удовольствия.
БА: Нельзя не подчеркнуть, что у огородника заметно падает нужда в «дружбе» с врачами и аптекарями. Есть у меня несколько близких друзей — докторов. Не просто докторов — асов. И замечательных людей. Николай Андреевич Зайцев, Юрий Васильевич Одинец, Григорий Моисеевич Блувштейн… Но я предпочитаю не лечиться у них, а водить с ними дружбу — без кавычек. Даже очень близкие мне доктора — дочь Оксана и внучка Марина — меньше всего знают меня как пациента. И это «невежество» своих милых потомков я отношу на счёт взаимно добрых, предупредительных, «потураючих» (попустительских, поблажливых) отношений с природой. И знаюсь больше не с терапией, а с неутомительной трудотерапией — на свежем и чистом воздухе — и с чистой (чище не бывает!) едой. А как освежается память: такую ароматную картошку, которую подаёт моя бабулька Тамара Фёдоровна, ставила мама на стол в далёкие тридцатые годы. И точно так же сказочно пахли (и пахнут!) подаваемые к картошке огурцы.