Он едва заметно кивает, и напряжение в его теле чуточку ослабевает.
— Так ты переезжаешь в Нью-Йорк? — спрашиваю я Трипа.
Тот переводит взгляд на папу, который кивает.
— Разве это не здорово?! — восклицает Трип. — Мистер Мэдисон хочет, чтобы я возглавил филиал в Нью-Йорке.
Я смотрю на папу, наблюдая за выражением его лица.
— У нас филиал в Нью-Йорке?
Папа улыбается.
— Теперь да.
— Так поздравь же меня, Эм! — радостно кричит Трип. — Разве ты не рада меня видеть, хотя бы чуть-чуть?
От него уже кружится голова, что вызывает тошноту.
— Ох, Ральф, — выдыхает мама, когда до неё доходит смысл происходящего. — Ты не мог.
Она проводит руками по лицу и издает стон. Потом смотрит на меня.
— Я понятия не имела. Мне очень жаль. — Она глядит на Логана с виноватым выражением лица.
У меня возникает ощущение, что будет ещё хуже. От этого внутри у меня всё сжимается, и сердце тяжело стучит в груди.
— Почему бы нам всем не присесть? — спрашивает папа. Он показывает маме сесть на диван, а Трип падает на кресло напротив. Я пихаю Логана в бедро, пока он наконец тоже не садится в кресло, а сама присаживаюсь рядом на краешке. Его рука обвивается вокруг нижней части моей спины, ладонь ложится на бедро. Папа и Трип хмурятся, видя это. Я накрываю ладонь Логана своей, чтобы он её не передвинул.
— Что происходит, папа? — спрашиваю я и смотрю на Трипа, который ухмыляется. — Зачем ты здесь, Трип?
Трип вскакивает на ноги и хлопает в ладоши.
— Я твой новый сосед! — восклицает он.
Рука Логана напрягается, и я смотрю на него, подняв палец, чтобы он проявил терпение.
— У меня нет соседа по комнате, — говорю я. — И я не хочу, чтобы он появился.
— Не могу поверить, что ты это сделал, Ральф, — говорит мама и тоже вскакивает на ноги. — Не могу поверить, что ты сделал это, даже не обсудив со мной.
Повисает тишина, и слышно лишь цоканье маминых каблуков по полу, когда она начинает мерить шагами комнату.
— Я не хотел, чтобы ты была в городе одна, — говорит мне папа. Он выглядит слишком довольным собой. — И тут мы поняли, что Трип может тоже переехать в Нью-Йорк, подумали, что это сыграет на руку вам обоим. В конце концов, у тебя две спальни. И теперь тебе не придётся быть одной.
— Я и не собиралась быть одна, — начинаю я. Рука Логана сжимает моё бедро. Я умолкаю.
Папа хмурится.
— И что именно это значит, Эмили? — спрашивает он.
— Я… — Я умолкаю, не зная, что говорить дальше. — Я… — Мой рот снова закрывается. — Проехали, — бормочу я.
— В Нью-Йорке очень опасно, Эм, — говорит Трип. Он по-прежнему улыбается. Как продавец подержанных авто. Или как акула, которая собирается откусить кусище от ничего не подозревающего купальщика. Он смотрит на Логана, будто тот олицетворяет собой таящуюся в городе опасность. — Никогда не знаешь, на кого можешь нарваться.
Я закатываю глаза к потолку и считаю до десяти.
Логан спокоен. Как-то слишком спокоен. Хотя натянут туже струн на моей гитаре.
— Ты как? — спрашиваю я его и одновременно показываю жесты.
Трип хлопает себя по лбу.
— О боже, — восклицает он. — Я совсем и забыл о твоём нарушении!
И произносит следующие слова, делая между ними паузы:
— Ты. Хочешь. Чтобы. Мы. Говорили. Помедленнее?
— Я успеваю, — говорит Логан. — Но спасибо.
— Лишь. Дай. Нам. Знать. Чтобы. Мы. Заговорили. Помедленнее. — Трип улыбается, и мне хочется врезать ему по морде.
Логан поднимает голову, на его губах играет улыбка — фальшивая, я знаю.
— Спасибо.
— Папа, — начинаю я. — Трип не может остаться здесь.
Папа смотрит на Трипа, и они глядят друг на друга в притворном замешательстве.
— Почему нет? — спрашивает Трип.
Папа показывает на открытую дверь спальни.
— У тебя две спальни. И очень просторно. — Он, сузив глаза, смотрит на меня. — Ты, ты лично, когда вернулась домой, сказала мне, что вы двое по-прежнему друзья. Или это не так?
Он притворяется глупым. Я знаю своего отца. И знаю, когда он что-то понимает, а когда нет. Сейчас он отлично всё осознаёт.
— Трип — мой бывший парень, папа. Тебе не кажется, что это будет выглядеть странно?
Папа машет рукой в воздухе.
— С чего это? Вы можете приходить и уходить, когда вам вздумается. А мне будет куда спокойнее на другом конце страны, зная, что он здесь, с тобой.
— Он не может остаться здесь. — Я топаю ногой. Не позволю этому случиться. — Я уйду, папа. Клянусь богом, если ты попытаешься заставить меня согласиться на это, я снова исчезну.