Затемнение
Декорация 2: гостиная в Мадриде.
М. де Сервантес. Вы не сомневаетесь никогда.
Телло де Сандовал. Никогда.
М. де Сервантес. Однако, несмотря на пытки, доказательств вы так и не получили.
Телло де Сандовал. Вы совершаете ошибку, нередкую у мирян, дон Мигель. Пытка не предназначена для того, чтобы получить доказательства. Как раз наличие доказательств и порождает пытку, плод предшествующих знаний. У меня имелись доказательства. В сердце моем. Человек этот, ребенок, в сущности, был еретик. Пытка служила его же пользе: если бы я убедился, что есть хотя бы один шанс вернуть его в истинную веру с помощью признания, пусть не добровольного, пусть насильственного, я бы не лишил его этого шанса. Мой моральный долг инквизитора требовал предоставления даже еретику, даже отступнику возможности отречься от заблуждений. Стоило ему сознаться, я отпустил бы его невредимым.
М. Де Сервантес. Осужденный Инквизицией может избежать костра, но только после того, как его сожгли.
Телло де Сандовал. Вы не согласны с Евангелием от Святого Иоанна? «Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь и засохнет, а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают».
Декорация 4: парадная зала в доме Тасита де Ангелеса. Марсела, Дульсинея, Мигель, Тасит. Марсела сжигает книги из секретного шкафа библиотеки. Тасит следит за этим в состоянии прострации.
Дульсинея. Отец, неужели действительно их все надо сжечь?
Марсела. Все до единой. Будь моя воля, мы бы все вынесли во двор. И такой бы костер разложили, что в Толедо было бы видно.
Входит Санчо с миской и кропилом.
Санчо. Сначала надо всё окропить этой водой.
Мигель. Где ты взял святую воду?
Санчо. Не знаю, насколько она святая. Я два часа вымачивал в ней свой крестик. Думаю, этого достаточно.
Дульсинея. В этом нет никакой необходимости. Демоны в наш дом не вхожи.
Санчо. Демоны, может, и нет, а вот какой-нибудь чародей из этих книжек…
Мигель. Санчо! Ну-ка вылей эту воду. Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь о наших хозяевах?
Санчо. Как!? Вылить отвар святости?!
Санчо пьет воду.
Дульсинея (отказывается передать книгу Марселе). Будто им мало тела моего брата!
Марсела (Дульсинее). Не говори так. Душа его упокоилась в мире. А это только бумага с написанными словами.
Мигель (читает) «Зерцало рыцарства». И почему же, черт возьми, надо сжигать столь благородную книгу?
Дульсинея. Из-за другой книги, которая прячется в этой, дон Мигель.
Дульсинея берет книгу из рук Мигеля.
Дульсинея (читает дальше). Иосеф бен Эфраим Каро, «Бен Йосеф» и «Шулхан Арух», дон Мигель. Некоторые книги представляют собой нечто гораздо большее, чем просто книги.
Санчо. А ведь права молодая хозяйка. Поглядите-ка на то, что здесь написано вкривь и вкось, с этим сгоришь куда лучше и жарче.
Марсела. Чтобы никому больше неповадно было читать рыцарские романы, любимое чтение мальчишек его возраста! (Дульсинее). Дай мне!
Дульсинея. Отец, может быть, возможно…
Марсела. Дай, говорят тебе! Кому нужны такие книги?!
Дульсинея протягивает книгу Марселе.
Тасит приходит в себя и делает движение в сторону Марселы. Марсела не обращает внимания и бросает книгу в пылающий костер. Санчо замечает тоску Тасита и подходит к нему.
Мигель (читает) «Рыцарь Креста». О, Нет. Соломон ибн Габирол. Стихи из «Королевского Венца».
Санчо. Эту следует помиловать. Сожжение креста или короны может быть дурно истолковано.
Марсела. А у нас есть поговорка: дьявол всегда прячется за крестом и под короной.
Санчо. У нас тоже есть такая. Я совсем про нее забыл.
Санчо бросает книгу в огонь.
Мигель. Амадис Гальский, а вслед за ним Амадис Греческий. (Листает страницы). И ничего другого. Два подлинно рыцарских романа. По крайне мере, их мы можем пощадить.