Санчо. Пощадите, дон Тасит, пощадите!
Крестьянин. Простите мою смелость, сеньор Обращенный, но, как я уже сказал, нет у меня другого господина, кроме моего пустого брюха. Хоть кого призовите на помощь, а я своего не уступлю. И если нет надежды попировать, пусть книга эта послужит мне пищей, и я не расстанусь с ней ради пустых слов.
Санчо. Помилуйте, дон Тасит. Человек есть хочет. Мы — подданные одного и того же монарха. Бедный малый заслуживает пощады.
Мигель. Вот пять дукатов. Положи свою книгу и убирайся!
Крестьянин 2 собирается положить книгу на землю.
Тасит. Только не на землю!
Мигель бросает на землю свой плащ.
Крестьянин кладет на него книгу и уходит. Мигель подходит, чтобы взять книгу.
Мигель. Посмотрим, что там.
Тасит. Нет смысла.
Мигель. Как это, нет смысла? Вы же сказали, что книга вам нужна!
Тасит. Лишь ради того, чтобы прижать к сердцу написанное дорогое имя моей принцессы. А комментарии ничего не добавят к тому, что я знаю о собственной дочери.
Мигель (открывая книгу). Она на арабском!
Появляются в своем прошлом Телло де Сандовал и М. де Сервантес. Другие их видеть не могут.
Тасит (берет книгу из рук Мигеля). Ну, видите! Продолжим наш путь.
Тасит, Мигель и Санчо готовятся в путь. Они не могут слышать М. де Сервантеса и Телло де Сандовала.
М. де Сервантес. Думаю, что в книге говорится о рыцарстве. Как бы в этом убедиться?
Телло де Сандовал. Да. Точно так же в Библии в разных местах и неоднократно говорится о баранах. И, однако, из этого вовсе не следует, что мы имеем дело с трудом по овцеводству.
М. де Сервантес. Книга эта воздействовала самим своим существованием. Это действительно так.
Телло де Сандовал. Сознайтесь же: вы ее прочли. Вам ее перевели. Впрочем, что я говорю? Вы прочли ее по-арабски!
М. де Сервантес. В то время я не знал арабского. И как вы не понимаете: содержание книги значило куда меньше, чем сама книга!
Телло де Сандовал. Но содержание книги — это и есть книга!
М. де Сервантес. В таком случае все марксисты читали Маркса, а все христиане — Евангелие.
Телло де Сандовал. Та книга прямиком вела вас к другой. К той, которую все и сейчас читают. К той, которая преодолевает время, забвение, смерть.
М. де Сервантес. В каком-то смысле — да. Эта случайная книга, попавшая к нам из рук случайного крестьянина, оказалась семенем. Посевом.
Телло де Сандовал. Потому что в ней содержалось послание. Рыцарские россказни были только кодом. За книгой скрывалась другая книга.
М. де Сервантес. Потому что она вселяла надежду, что Дульсинея еще жива. (Показывает на Тасита). Найденная в степи книга была важна тем, что ее еще не сожгли.
Телло де Сандовал и Мигель де Сервантес исчезают.
Санчо. Какой дорогой, дон Тасит? В каком направлении? Вы не забыли, что мы заблудились? И что того, кто мог бы нас вывести, вы самолично прогнали вашей шпагой?
Тасит. Направление не имеет значения. Нам явится Дульсинея. Вперед!
Декорация 5. Камера в тюрьме Аргамазилла дель Альба в 1587 году. Тюремщик убеждается, что Тасит еще дышит.
Сервантес. Сколько нужно дров, чтобы распорядиться судьбой человека?
Тюремщик. Достаточно одной дубины.
Сервантес. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
Тюремщик. Понадобится один старый дуб целиком, если вы хотите, чтобы от человека не осталось и следа.
Сервантес. А от него останется что-нибудь?
Тюремщик. Нет, если я сам возьмусь за возведение костра. Видите ли, дон Мигель, в этом деле главное — воздух. Если воздух не циркулирует между бревнами, вы получите останки. Разумеется, обугленные, неузнаваемые, врать не буду, но все же останки.
Сервантес. А ты, что, умеешь найти общий язык с воздухом?
Тюремщик. Дон Мигель, вы же видите, какое место мне уготовила судьба. Но у каждого должна быть возможность гордиться своим делом. Честному человеку необходимо сохранить хоть крохи достоинства.