У девушки есть сестра. Баллард лениво подумал о том, похожи ли сестры друг на друга. Он пожалел их отца, если это окажется правдой. Одного ребёнка с лицом богини будет достаточно трудно защитить; двоих — сущий кошмар.
— Если тебя возьмут обратно и поток резко возрастёт, тогда либо предположения Эмброуза ошибочны…
Эмброуз возмущенно фыркнул.
— Они не ошибочны.
— Либо госпожа Халлис не любит тебя. Очевидно, она пришла по собственной воле, но сделала ли она это потому, что ответила на твою любовь, или потому, что её отцу нужны деньги, чтобы избежать тюремной камеры, а она хочет избавиться от нежеланного жениха?
Гэвин пожал плечами.
— Все три причины. Это не постыдно, и именно я предложил заплатить долги её отца. Она не спрашивала. Даже её сестра отвергла моё предложение.
— Разве можно их винить? Будучи обязанными тому или иному мужчине, они попадают в ловушку долга своего отца, и девушка стала бы не более чем откупной, чтобы уберечь его от тюрьмы.
— Я не считаю её средством оплаты, — отрезал Гэвин. — Я хочу, чтобы она стала моей женой, потому что люблю её. Мне просто нужно время, чтобы ухаживать за ней. Даже если она, в конце концов, отвергнет меня, я обещал, что её семья не будет в долгу перед нами, — его голос стал умоляющим. — Цинния заботится обо мне. Вдали от Джименина и без опасений, что её отца посадят в тюрьму, я верю, что она полюбит меня и согласится стать моей женой.
Эмброуз погладил бороду.
— Это может сработать, господин. Наступила зима. Хороших дорог для долгих путешествий нет даже в наш век. У неё есть только отец и сестра, так что я сомневаюсь, что на нас набросится разъярённая свора родственников, чтобы защитить её честь.
Гэвин хмыкнул.
— Я бы так не сказал. Вы не знакомы с сестрой. Луваен Дуенда — её персональное ополчение. Ждите её у ворот через несколько дней, готовую спасти Циннию из наших лап.
Одна из бровей Балларда приподнялась. Отцу Циннии, вероятно, будет неприятно, что одна из его дочерей будет играть роль спасительницы для другой, а не для него.
— Когда поток достигнет пика, тебе придется объяснить своей возлюбленной причину шума внизу, и почему ты слег в постель. Ты готов лгать?
— Пока да.
Баллард похлопал сына по широкому плечу.
— Возьми из казны всё, что тебе нужно. Как только поток пойдёт на спад, вы сможете вернуться в Монтебланко. Если ты любишь эту Циннию так сильно, как говоришь, будь готов ползать и вымаливать Халлиса о прощении за то, что забрал его дочь. Сундук с золотом мог бы подсластить его настроение, но не думай об этом. Будь я её отцом, то переломал бы тебе обе ноги.
— Если бы Мерсер Халлис был таким, как ты, Цинния никогда бы не попалась в эту ловушку, — Гэвин обнял его, хлопая по спине так сильно, что у Балларда застучали зубы. — Спасибо, отец, — он поклонился. — Я прощаюсь с тобой, — ухмыльнулся он и направился на кухню.
Баллард и Эмброуз смотрели ему вслед. Колдун, не оборачиваясь, обратился к Балларду.
— Ты обратил внимание на его глаза? Они не были такими при прошлом потоке.
У Балларда внутри всё сжалось. Он надеялся, что это была игра света от камина или его собственное воображение внезапно стало чудить, но Эмброуз тоже заметил это. Зелёные глаза Гэвина блеснули жёлтым в свете очага.
Баллард вздохнул.
— Я как ведро, наполненное до краев. Проклятие истекает кровью. Как только оно поглотит меня, оно заберет и его. Если это случится, Эмброуз…
— Не случится, — тихо поклялся Эмброуз. — Эта девушка может быть ключом. Он просто должен заставить её влюбиться в него.
— Тогда молись своим богам, чтобы Гэвин оказался очаровательнее меня и вскоре завоевал её, — он показал одну из своих рук с чёрными когтями и большими костяшками. Спирали темной крови бежали прямо под мертвенно-белой кожей, словно записывая заклинания в его венах. — У нас мало времени.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Луваен зажала уголок письма Циннии между двумя замерзшими пальцами, как будто это была дикая тварь с щелкающими челюстями и отвратительным прикусом. Слова, нацарапанные на пергаменте, казались нечитаемыми символами в сгущающихся сумерках. Она знала каждое из них наизусть, запомнила каждую фразу во время своего жалкого путешествия в эту столь же жалкую крепость. Письмо развевалось от порывов снежного ветра и светилось магией, смешанной с чернилами.