Глаза Гэвина на мгновение закрылись. Он отмахнулся от Эмброуза, когда тот попытался возразить.
— Эмброуз не лгал. Это всё поток. Меня тянет обратно в Кетах-Тор во время прилива. Невозможно, даже больно, сопротивляться. Мой отец полностью заточён. Он не может покинуть наши земли даже во время отлива. Обычно я ложусь в постель ослабленный, с болью в животе. Мои глаза обычно не меняются. Это всегда плохо проходит для моего отца. Поток скручивает его так сильно, что он сходит с ума от боли. Чтобы защитить себя и его, мы превратили одну из этих кладовых в камеру и держали его там прикованным, пока поток не спадет, — краска сошла с лица Гэвина, и слёзы заблестели в жёлтых глазах. — Но сейчас всё гораздо хуже и дольше.
— Удовлетворены, госпожа? — неприязнь на лице Эмброуза померкла по сравнению с отвращением, которое она услышала в его голосе сейчас.
У Луваен перехватило горло во время объяснения Гэвина, гораздо более искреннего, чем у Эмброуза. Она приехала в Кетах-Тор с намерением вернуть свою сестру и содрать с Гэвина шкуру за то, что он имел недальновидную дерзость украсть Циннию из Монтебланко. Часть её всё ещё чувствовала это, но другая, меньшая часть, заставляла её хотеть похлопать его по плечу и предложить любую помощь, которую она могла бы оказать отцу и сыну.
— Я хочу встретиться с ним.
— Нет! — Эмброуз встал между ней и дверью камеры.
Гэвин долго и пристально смотрел на неё. То, что он увидел в её взгляде, вероятно, ответило на важный для него вопрос.
— Покажи ей.
— Эта женщина — незваный гость, не имеющая на это никакого права…
— Покажи ей, Эмброуз. Она имеет такое же право, как и все остальные. Она действует вместо отца, чтобы защитить сестру. Если бы Цинния была твоей дочерью, разве ты не хотел бы знать, кто находится в этом замке вместе с ней?
С кислым лицом и неохотой Эмброуз достал ключ из потайного кармана своей мантии. Замо́к дважды щёлкнул при повороте ключа. Он протянул руку.
— Дайте мне ваш пистолет, госпожа Дуенда.
Луваен колебалась. За свою жизнь она нажила себе несколько врагов: Джименин был самым опасным. До сих пор.
— И предоставить вам возможность выстрелить мне в спину?
Ответная улыбка колдуна была такой же волчьей, как и жёлтые глаза Гэвина.
— Вам придется довериться моей сдержанности, но я не позволю вам войти в эту камеру, чтобы вы могли усыпить раненого пса, — его пальцы дернулись в красноречивом жесте: отдай оружие и быстро.
— Почему бы мне не отдать его Гэвину? — спросила она.
Лёгкая улыбка разгладила мрачные морщины на лице Гэвина.
— Потому что ты пойдёшь туда не одна. Я иду с тобой, — он снова помрачнел. — Последнее, чего я хочу, это чтобы мой отец каким-то образом выхватил у меня твой пистолет.
Луваен вложила оружие в протянутую руку Эмброуза.
— Отличная мысль.
Она стояла за плечом Гэвина, пока Эмброуз открывал дверь достаточно широко, чтобы они могли проскользнуть по одному. От запаха, исходящего из камеры, её затошнило. Кровь, моча, пот и рвота — эти запахи переполняли её, вызывали болезненные воспоминания о последних днях её мужа, пока она не загнала их в угол своего сознания. Она стиснула зубы и сделала несколько неглубоких вдохов через рот. Тусклый свет свечи отбрасывал ореол у её ног, но очень мало помогал рассеять окутывающую темноту. Она вцепилась в руку Гэвина, когда её ботинки угодили в скользкое пятно на полу, и она поскользнулась. Свет заколебался, и Луваен увидела неуклюжую фигуру, скорчившуюся у одной из стен.
Гэвин остановил её, не давая пройти дальше в камеру.
— Проведи ногой по полу, — она сделала, как он велел, и нашла неглубокое углубление, вырезанное в брусчатке примерно в трех шагах от входа.
— Это, — сказал он, — твой маркер. Не проходи мимо этого. Длина его цепи не дотянется так далеко.
Её сердце сжалось от его слов. Какой ребёнок должен когда-либо говорить такое о своём родителе?
— Отец, — голос Гэвина был мягким, умоляющим. — К тебе посетитель. Сестра Циннии, Луваен Дуенда.
В камере повисла тяжелая тишина, нарушенная двумя хриплыми словами.
— Мальчик, зачем?
Желая, чтобы де Совтер не винил своего сына, Луваен забыла наставления Гэвина и перешла за черту.
— Я настояла, милорд. Это моя вина, а не…
Вспышка жёлтого блеска глаз в свете свечей была единственным предупреждением, прежде чем цепь загремела, и сильные пальцы обвились вокруг её икры, сбивая с ног. Луваен закричала. Свеча вылетела из её руки, когда спина и зад ударились о мокрый камень. Крики Гэвина и Эмброуза отразились от стен.
— Отец!