Вечный степной странник, Сатпаев не так уж часто бывал за рубежом, и предстоящее путешествие его волновало.
Но поездке не суждено было сбыться. Тезисы так и не прочитанного доклада стали последней работой Каныша Имантаевича.
Зори над степью
А мы вернемся в 1951 год. Он оказался лично для Сатпаева очень тяжелым. Каныша Имантаевича освободили от обязанностей президента Академии наук Казахской ССР. Не будем здесь анализировать причины этого решения. Важнее узнать, как отнесся к нему сам Сатпаев.
Чтобы не ущемлять самолюбие Сатпаева и поберечь его душевное спокойствие — дескать, трудно работать в стенах той Академии, где еще вчера был президентом, — ему предложили переехать в Москву и принять должность, вполне соответствующую его званию академика, его научному и организационному опыту.
Казалось бы, это было естественным выходом, гарантией от психологических травм. Но Каныш Имантаевич решительно отказался от переезда в Москву. Он и в этой трудной ситуации не искал для себя облегченных путей и отбрасывал престижные соображения, как не желал считаться и с чувством обиды, точившей сердце.
Каныш Имантаевич остался в Алма-Ате директором Института геологических наук. Это был мужественный и продуманный поступок, принесший зрелые плоды геологической науке.
Конечно, Сатпаев не прекращал своих научных занятий и в предшествующие годы. Но как мало времени оставалось для них! Не такие уж частые свободные вечера, да еще дни отдыха. Даже редкие недомогания и запреты врачей выходить на работу он использовал как разрешение трудиться за письменным столом.
Осенью пятьдесят первого года он отдыхал в Кисловодске. Не только размеренная санаторная жизнь и удивительный своей чистотой и мягкостью воздух, напоминавший и о Баянауле и об Улутау, помогли ему набраться сил. Вместе с ним и Таисией Алексеевной были Василий Иванович и Зоя Ивановна. Милый Василий Иванович, увалень Вася, по первому звонку в Джезказган немедленно согласившийся разделить с ним отдых. Вот когда понимаешь, какой душевный такт у человека, умевшего помолчать когда надо, и поспорить, и пошутить. А уж общих воспоминаний было у них на целую жизнь.
О работе они говорили сравнительно редко. Еще реже об уходе Каныша Имантаевича из Академии. Конечно, только тогда, когда он сам об этом заговаривал. В ответ на взволнованные слова Василия Ивановича: «Я, Каныш, был оскорблен в лучших своих чувствах» — Сатпаев очень спокойно сказал:
— Ценю дружбу, но оскорбляться не надо. Сделанного у нас с тобой никто не отнимет. А есть русская поговорка: «Несчастья бояться — счастья не видать».
Они зашли далеко за Красные камни, и перед ними открывались горы Кавказа с лесными их склонами, с белыми папахами снегов.
— И все же Тянь-Шань величественнее. Не правда ли, Каныш?
— Ты об Алатау думаешь? А я об Улутау. И сдается мне, что наш с тобой Джезказган куда как богаче, чем мы о нем знаем сегодня. И весь Центральный Казахстан.
Каныш был поглощен будущей работой.
Вернувшись в Алма-Ату, Сатпаев с прежней энергией окунулся в дела Института геологических наук, от которого он не отделял и свои личные занятия.
Правда, ему приходилось, как прежде, вникать в разрешение многих других геологических и народнохозяйственных проблем. Он производил анализ результатов работы Мангышлакской геологоразведочной экспедиции, открывшей нефть на полуострове. Возглавлял комиссию по геологической экспертизе Ачисайского полиметаллического месторождения, снабжающего сырьем Чимкентский свинцовый завод, и доказал его полную перспективность, в противоположность мнениям некоторых авторитетных специалистов.
Он побывал в Центральном и Северном Казахстане, уточнил размеры ряда месторождений черных, цветных и редких металлов.
Эти экспедиции имели прямое отношение к той главной работе, которую проводил Каныш Имантаевич, как руководитель темы «Металлогенические прогнозные карты полезных ископаемых Центрального Казахстана».
Эпиграфом для главного труда Сатпаев взял слова учителя своего учителя академика Обручева:
«Изучение геологического строения и состава какой-либо страны, выясняя историю ее развития и современного состояния, позволяет нам судить о том, какие месторождения полезных ископаемых могут быть найдены в ее пределах».
«…Могут быть найдены» — это и есть прогноз.
«… Металлогенические прогнозные карты, — писал Каныш Имантаевич, — по необходимости должны венчать вершину пирамиды всех наших современных фактических знаний решительно о всех аспектах геологии и металлогении данного региона».