Именно так должен среагировать ничего не подозревающий человек. Сделать логический вывод и удивиться.
— А какие у вас самой взаимоотношения с Козыревым? — проигнорировал выпад Родионов.
«Чем больше правды, тем лучше, — напомнила себе Света. — Я не должна вызывать недоверия».
— Я не очень его любила. Он бабник, и мне это не нравилось.
— Бабник?
— У него очень привлекательная внешность, и он менял женщин, как перчатки.
Ну, если ты и теперь не решишь, что убийство, скорее всего, совершила Витькина любовница, тогда, дорогой следователь, грош тебе цена!
— Интересно… — пробормотал капитан. — А вы знаете его последнюю… гм… последнюю даму?
— Нет, — с искренним огорчением сообщила Света. — Думаю, он скорее похвастался бы мужчинам, а не мне. Но не исключаю, что он не ограничивался одной любовницей. Он часто заводил несколько романов одновременно.
— Еще вопрос, Светлана Николаевна. Ваш муж… он по характеру довольно вспыльчив?
Света, не выдержав, фыркнула.
— Мишка — вспыльчив? Да он типичный флегматик. Чтобы его довести, надо очень постараться. Это вам не я.
— Да? А я слышал, последнее время он проявлял повышенную нервозность.
— Ну… — она задумалась, — да, последнее время он часто ворчал. Я бы не назвала это вспыльчивостью. Нервы и впрямь были не в порядке, но это проявлялось не в виде всплесков агрессии, а скорее как постоянное недовольство жизнью… брюзжание.
«Чего это я разоткровенничалась? — испугалась вдруг она. — Зачем милиции знать про Мишкин характер?»
— Скажите, Светлана Николаевна, а у вашего мужа есть оружие? — сменил тему Родионов, не дождавшись продолжения.
Света вздрогнула. Хотя почему бы ей не вздрогнуть? Любая на ее месте сложила бы два и два, получив четыре.
— Он охотник, и у него есть какое-то ружье… оно официально зарегистрировано, и…
— Где оно хранится? Покажите мне его, пожалуйста.
Света открыла шкаф, где обычно лежало ружье. Естественно, там его не оказалось.
— Наверное, Мишка его куда-нибудь спрятал, — объяснила она. — За ним следит он, а не я, я к нему и не прикасаюсь никогда. Но я не понимаю… при чем здесь Мишка и его ружье?
— Именно из него был застрелен Козырев. Оно обнаружено на месте преступления.
Света вдруг разозлилась.
— А раз оно обнаружено на месте преступления, зачем было заставлять меня искать его здесь? В порядке издевательства? Думаете, мне без ваших издевательств недостаточно тошно?
— Следовало уточнить… — пролепетал несколько растерявшийся собеседник. — Значит, вы не знаете, как Михаил Петрович провел вчерашний вечер?
— Полагаю, это знает Лана. А где мой муж сейчас?
— Он… гм… задержан сегодня утром.
Светино возмущение усиливалось. Это что же получается, она зря вчера натерпелась страху, рванувшись к бедному Витьке подтасовывать улики? Она так старалась, а Мишку все равно задержали. На основании чего, хотелось бы знать? Ведь на самом деле он не виноват!
— На каком основании? — гневно спросила Света. — Из-за какого-то дурацкого ружья? Может, он его кому-нибудь одолжил?
— Вообще-то оружие не положено одалживать людям, не имеющим права на его ношение.
— А еще не положено ехать на красный свет. И что, по-вашему, все ездят на зеленый?
Зная собственную вспыльчивость, обычно она пыталась сдерживаться, но сейчас дала себе волю, надеюсь, что искренность ее возмущения пойдет Мишке на пользу.
— К сожалению, дело не только в ружье, Светлана Николаевна, — вздохнул Родионов. — Вам знакомо вот это?
Он продемонстрировал прозрачный пластиковый пакет, в котором лежал кусок клетчатой ткани. У Мишки было странное пристрастие к носовым платкам в крупную клетку, он никак не мог от них отказаться, хоть и уверял, что они вредят его имиджу. Ну почему Света такая дура? Никакой от нее пользы, только вред. Ведь искала вчера этот чертов платок, всю Витькину квартиру перерыла, а нашла его милиция.
— Вам знакомо вот это? — повторил капитан.
— Не знаю, — ответила Света. — Трудно судить.
— Разве это не носовой платок вашего мужа?
Она раздраженно фыркнула.
— Вы думаете, я, как Пенелопа, лично тку для любимого мужа? Покупаю платки на улице у старушек. У них этих платков целая куча.
— Но, по крайней мере, это очень похоже на его платок.
— А также на платки огромного количества других мужчин.
— Да, — кивнул Родионов, — но другие мужчины не имели мотива, а их ружья не использовались для убийства.