— Ублюдки!
Вечером за ужином Рилинд рассказал о листовках. Тема пришлась как раз кстати, иначе очень уж тяжело было бы сидеть на кухне с отцом. Сидеть напротив и знать, что он может убить одним прикосновением, в том числе и тебя — это, знаете ли, то ещё удовольствие.
Ночью был очередной авианалёт на город. Выли сирены воздушной тревоги, снова на улицах и в домах потух свет, хоть как-то снижая заметность для авиации врага. Рилинд провёл это время, лёжа в пустой ванной, отец сидел рядом. Они устали несколько раз в сутки спускаться в подвал. Когда отгремели последние взрывы, они вернулись в свои постели, и Рилинд закрыл глаза, пытаясь вновь уснуть. Сон долго не приходил, но, в конце концов, парень уснул. Во сне он стоял перед зеркалом и видел себя в его отражении. Отражение Рилинда сияло, как сиял его отец, но чего в реальности сам Рилинд никогда не видел и потому считал себя самым обыкновенным человеком. Лишь один раз он задумался о том, почему отец сияет, а он нет, и решил, что он пошёл в мать, которая была простым человеком. И вот во сне он впервые увидел подобное сияние вокруг себя. Сердце спящего Рилинда взволнованно застучало в груди и во сне он подумал с непонятным ему облегчением: «Наконец-то!» — и молодой человек продолжил смотреть на свое светящееся отражение в мире сновидений. Скоро на него навалился глубокий сон, и сновидение растаяло. Утром Рилинд проснулся, не помня, что ему снилось, и лишь какое-то необъяснимое возбуждение владело им.
Начался новый день.
Глава двадцать шестая
Воскресным утром 30 мая 1999 года Мерджим и Рилинд были в больнице во вторую смену. Мерджим подметил уже, что от него отдалился сын, но ему и в голову не приходило, что Рилинд проник в его тайну.
Пока Мерджим раздумывал, почему Рилинд так странно себя ведёт, улицы города Варварин в 170 километров от Белграда были полны народа, который праздновал праздник Святой Троицы вопреки войне. Часть гуляющих находилась на городском мосту через реку Великая Морава, когда авиационное звено НАТО внезапно подлетело к городу и открыло огонь по мосту. Мост был лёгкий и не подходил для переправы тяжёлых машин. Стоял ясный день, и пилоты отлично видели, что на мосту стоят гражданские, а в городе — праздник и многолюдно. Несколько человек на мосту погибло сразу, остальные лежали на земле и остатках моста без чувств, оглушенные взрывами. Празднующие бросились прятаться, кто где мог, а самолёты так же быстро улетели, как и прилетели. Люди выскочили из укрытий и побежали к пострадавшим, завыли сирены приближающихся карет Скорой Помощи. В общей суете жители города не заметили, как самолёты, развернувшись, сделали новый заход и на этот раз атаковали и мост, и прилегающую к нему территорию, где находилось большое скопление гражданских лиц. Новые взрывы и новые трупы среди мирного населения, в том числе дети. Авиация НАТО победно ушла на базу, а жители города остались у тел погибших и раненых, выкрикивая в воздух: «За что?!»
Под вечер в больнице в Белграде стало известно об атаке на Варварин. Все отреагировали как-то вяло: ужас притупился, никого уже в больнице ничем нельзя было шокировать. Рилинду о трагедии сообщил Мерджим. Когда он говорил, то в которой раз обратил внимание на настороженный взгляд сына. «Да что, черт возьми, происходит с парнем?!» — мысленно вспылил новый Мерджим, глядя, как Рилинд, встретившись с ним глазами, тут же отвёл взгляд в сторону.
— Сын, у тебя что-то случилось? — спросил Мерджим.
Рилинд молча отрицательно покачал головой и добавил вслух:
— Мне надо идти. Много надо сделать.
Всё новые и новые жертвы отца подталкивали Рилинда к роковой черте, когда придётся открыться отцу и потребовать прекратить убийства. О том, чтобы отец сам покаялся и сдался полиции, Рилинд даже не думал. Не думал он и самостоятельно донести на отца, это было бы для парня кощунством. «Он догадывается о том, что меня что-то мучит. Притворяться, как следует, я не умею, и, вообще, я больше так не могу! — думал Рилинд, идя по коридору. — Сегодня же! Сегодня же, после работы, я поговорю с ним!» Решение на тот момент было твёрдым. Парень спустился в приёмную для пациентов и вошёл туда в тот же момент, как двери туда резко распахнулись с улицы. В приёмный покой ввалился мужчина, который поддерживал пожилую женщину, держащуюся свободной рукой за грудь. Это переключило мысли Рилинда, и он сделал шаг навстречу им.
— Эй! Помоги мне! — громко попросил мужчина, обращаясь к нему. — Подхвати её под другую руку! Ей тяжело идти.
Подхватив пациентку под другую руку, Рилинд принял часть её веса на себя и медленно повёл к ближайшим свободным стульям у стены. Вести её было, откровенно говоря, тяжело, потому что женщина была полной, весьма полной. Она брела и охала, задыхаясь.