2) Существовать от себя, быть независимым в своем бытии от другого существа, иметь в самом себе первое начало бытия – это такое свойство Бесконечного, которое не может принадлежать ни одному сотворенному существу, потому самому, что оно сотворено. Иначе, если бы каждое из сотворенных существ имело независимость бытия и довольство для себя, то ничто не ограничивало бы их.
3) Быть существеннейшим (realissimum), иметь всю полноту бытия и возможных совершенств не может быть принадлежностью существ ограниченных. Иначе они не были бы ограниченными, а совершенно равными Бесконечному. Для них довольно и того, если от полноты бытия Бесконечного Существа уделяются им некоторые начатки высочайших совершенств, по которым они могут приближаться к Нему и способны более и более усовершаться.
4) Существовать и действовать (esse et operare per se), то есть, иметь самостоятельность и самодеятельность, это может и даже должно быть сообщено существам сотворенным. Иначе следовало бы представить с Елеатами и Спинозой существующею одну только абсолютную субстанцию, а все другие – преходящими образами ее, не имеющими в себе средоточия сил, которое было бы основанием их действий. При таком мировоззрении чем будет мир и наши души? Тенями, призраками, существами ничтожными. Но в мире есть феномены – внешние проявления жизни, есть постоянные основания сих проявлений – силы, есть и центры сих сил, иначе, субстанции. Если отвергать это, то надобно было бы представить Бога Творцом одних призраков, так как отдельные существа, без субстанциальности были бы чистыми феноменами, тенями или призраками. Если пантеисты признают необходимым для Божества внешнее проявление или обнаружение сущности, то оно должно быть достойно Его. Но достойно ли Его такое самопроявление, в котором видно одно только непрестанное пробегание теней, вокруг Его являющихся для того, чтобы исчезнуть? Такая призрачность бытия может ли быть обнаружением внутренних свойств Существа Всесовершенного? В таком случае самые недостатки, несовершенства мира, зло нравственное, которого нельзя не видеть в нравственных существах, надобно было бы отнести к Силе вседержащей и Вседействующей, если не предположить в мире вторичных самодеятельных причин, иначе сказать, субстанций. Изведение из себя мира с недостатками и нравственным злом недостойно величия Существа Всесовершенного. В этом случае надобно было бы иметь превратное понятие и о самых существах ограниченных. Обращая внимание на нашу душу, мы отличаем явления от внутреннего неотъемлемого ее стяжания; замечаем, что явления пробегают, но за ними остается в ней нечто постоянное, самостоятельное; не все с нами игра чужих сил, но очень много принадлежит силам души нашей, что́ навсегда остается с ней. Поэтому должно предположить в ней средоточное начало, удерживающее разнообразные свои стяжания. Если бы не было в нас этого начала, то все действия души нашей, как проявления чужой силы, не были бы
нашими действиями, а это опровергается самосознанием. Далее, не было бы места ни свободе, ни нравственному вменению, если бы существа, называемые нравственными, не имели в себе постоянных внутренних начал деятельности. Таким образом, не только возможна, но когда уже есть ограниченные существа, имеющие отдельное бытие и в числе их разумно-нравственные, то необходимо должна принадлежать им самостоятельность и самодеятельность.