Далее 2) гипотеза Малебранша и в последствиях своих противоречит природе души. Она противоречит: а) сознанию и внутреннему опыту. Внутренний опыт уверяет нас, что нам, то есть, нашей душе принадлежит не только мыслить и желать, но и приводить тело в движение. Мы сами различаем два рода движений: движения, в которых тело не зависит от нас; так оно само по себе питается, растет; но от этих движений различаем другие, которые мы сами свободно производим, и если хотим увериться в этом, то повторяем их; за повторением одинакового желания повторяется в теле одинаковое движение. Это ручается за то, что эти движения не случайно, не со стороны привходят, но относятся к нашему желанию, как следствия к своей причине.
б) Принять гипотезу Малебранша значит – не объяснять, но разрывать связь души с телом. Какое в том соединение, когда оба существа действуют совершенно независимо одно от другого, когда их действия суть произведения одной Высочайшей Силы? Почему мы могли бы назвать нашим именно это, а не другое тело? И, однако, мы называем это именно, а не другое тело своим. Пусть в теле другого человека будет возможно близкое сходство с нашим, пусть происходят в нем подобные действия: несмотря на то, оно будет чужое для нас тело, потому что мы внутренно уверены в связи души нашей с нашим телом, а не с другим каким. Но и по гипотезе Малебранша, было бы все равно то, или другое.
в) По этой гипотезе отнимается свобода у души человеческой и мир наполняется страдательными только существами. Сам Малебранш понимал это и старался так объяснить свое предположение: мысль, остающаяся в глубине души и не переходящая еще во внешнее действие, не подлежит вменению; но душе принадлежит более, – решительное намерение – извести из самой себя, осуществить свою мысль во внешнем действии, это уже дело свободы. Итак, душа имеет силу начинать в самой себе действия, но не ее дело – обнаруживать их во внешности, – это уже есть действие Божие. И не надобно, говорит Малебранш, бояться той мысли, будто Бог делается орудием для произведения зла; потому что в физическом мире все равнозначаще, нет ничего нечистого; действия как бы ни казались гнусными, сами по себе не таковы; нечистота и зло заключаются только в желании и намерении, а не в явлении. Итак, свобода нисколько не нарушается этим. Но напрасно хотят таким образом спасти свободу. Если душа не имеет силы осуществлять свою мысль, свое намерение, то это есть сила бессильная. Свойство воли состоит в том, что она усиливается выразить, обнаружить во внешности свои внутренние желания. Мы сами отличаем внешние действия от внутренних. Есть большая разность между беглой мыслью и между такой, которую производим в дело. Часто нечистое возбуждение только пробегает в душе, так что мы не бываем виновны в нем, но мы тогда становимся виновны, когда прилепляемся к нему волей, а вполне делаемся виновны тогда, когда с помощью тела осуществляем мысль на деле. Потом нельзя сказать, чтобы и в физическом мире все было чисто. Расстройства и разрушения, болезни и заразы и в физическом мире не могли быть по намерению Божию. По высочайшей благости Бог создал для блаженства все не только духовное, но и физическое. Он сотворил и чувственную природу для нетления. Если теперь и страдание обращается во благо, то не само по себе, а только потому, служит средством к благу. Между тем оно есть следствие зла нравственного, происшедшее от злоупотребления свободы и вменяется человеку, потому что он, породивши из себя зло нравственное, вслед за этим был виновником и зла физического. Если даже не иметь в виду отношения воли к расстройствам в физическом мире вообще, все же мы останемся виновны по крайней мере в растлении собственного своего тела.