При Канте Опытная Психология обогащена была новыми исследованиями. Но что касается до Умозрительной, то хотя произведены в ней перемены, но нового подкрепления она не получила во весь период. В школе Канта даже возможность ее совсем почти была отвергнута. Сделано строгое различие между тем, что душа сама в себе, и что она в соединении с телом, как подлежащая наблюдениям. Можно хорошо знать явления души, говорил Кант, но что она сама в себе, этого мы не можем знать. Самое коренное, что открывается в душе, есть самосознание, представление нашего – я, нераздельное со всеми душевными действиями. Разбирая в себе сознание нашего – я, мы приписываем ему некоторые свойства, и как представление нашего – я несложно, единично и неотлучно пребывает (perdurabilis) в нас и не может разрушиться: то заключаем и о предмете того, что это сокровенное, и неизвестное, ens in se, имеет те же свойства. Но в этом делаем мы паралогизм, то есть, напрасно от сознания, как явления, переносим свойства на предмет сознания; душа сама в себе остается для нас предметом сокровенным. Ибо все то, чему мы приписываем определенные признаки, хотя самые глубокие, не может быть существом самом в себе; приписывая их, мы только выполняем прирожденные законы познавательной нашей способности, но не знаем, имеют ли эти законы приложение к сущности души. По законам разума мы, например, спрашиваем: единична ли душа, или множественна? Может быть, не свойственно ей ни то, ни другое, подобно тому, как мы не можем спрашивать о звуках, белые ли они или черные. О феноменах души можно заключать по опыту внутреннего чувства, но душа сама в себе изъята из пределов пространства и времени. Итак, нельзя иметь о ней точных познаний, так чтобы окачествовать ее каким-нибудь свойством. Впрочем, с Канта началось чувство недовольства эмпиризмом и стали отыскивать вышеопытные законы и чистые (априорические) представления, которые дают направление нашей познавательной силе; так в чувственной способности раскрыть закон пространства и времени, в разуме – категории, в уме – идеи об абсолютном подлежащем, абсолютном целом и абсолютной причине. По учению Канта, высшее в душе составляют идеи ума, но они не довольно высоки, они не суть еще истинные представления ума, а имеют силу и достоверность только в приложении к разуму. Кант производит идеи из операций разума, из трех видов умозаключений, именно: в категорическом ищется подлежащее, в условном – условие, или причина, в разделительном – целое. По законам ума остается искать безусловного подлежащего, безусловной причины, абсолютного целого, – и это суть идеи ума, которые прилагаются им к предметам, действительно существующим; ум прилагает к душе идею безусловно подлежащего, к миру идею безусловно целого, к Богу – идею абсолютной Причины. Душа не может уже быть более сказуемым, но сама есть корень, основание, субстанция; мир есть целое, далее которого не нужно искать нового целого. Бог есть такая первая Причина, которая не есть произведение другой причины. Но соответствует ли этим представлениям действительное, об этом мы не имеем права заключать. Слабое изображение идей ума! Для идеи ума о Божестве мало того, чтобы представлять его только безусловною Причиною, это одно частное свойство Существа Бесконечного. – Далее, свобода души объяснена Кантом полнее, чем прежде. По его определению, свобода души есть сила воли определять саму себя, самой начинать, или прерывать ряд действий. Наконец, со времени Канта, мысль о бессмертии души получила большую важность, чем когда-нибудь; для нее приискано более твердых доказательств, так как Кант важнейшей задачей всей философии поставил утвердить веру в Бога, свободу и бессмертие души.