Но при этом не должно опускать из внимания важного различия между субстанциями мира физического и душей человеческой. По близости ее Бесконечному, по отражению в ней образа Божия есть разность между первыми и последней. В физических субстанциях открывается только бытие и жизнь; в существах же самосознательных, кроме бытия и жизни, есть знание, чувствование и хотение, стремящиеся к Бесконечному, что́ более приближает их к Всесовершенному Духу. Принадлежность души человеческой, как ограниченной субстанции, составляют конечность, недостаток полноты, нужда в поддержании жизни. Божественная сила поддерживает бытие, и жизнь не только низших сил души, которыми она обращена к физической природе, но и высших, которые, стремясь к Бесконечному, от Него же получают удовлетворение своим стремлениям. Высшее в душе человеческой, в чем отражается образ Божества, что́ навсегда связует ее со своим Виновником, идея о Бесконечном, которая есть основание всех высших наших влечений в беспредельность, не произошла из ничего, как сама субстанция души. По естественному рассуждению разума, влечение к Божеству, сродство с Ним, мысль о Нем, любовь к Нему, с силами и законами, побуждающими стремиться к совершенствам высочайшим, предполагают происхождение из сил Божественных. Откровение в некоторых местах подтверждает эту мысль, когда, например, говорит, что сам Творец вдохнул (ἒνεψυχοσε) дыхание жизни в лице первого человека, образованного из земной персти, что Он во образ подобия своего сотворил его. (Прем. 2:23), что мы Его род есмы. Когда говориться, что души человеческие есть род Божий, то предполагается нечто общее между Богом и душами. В откровении Бог называется не только Творцом, но и Отцом духов. Замечательно, что Он не называется Отцом камней или животных, но – духов. Где есть сродство, там должно быть нечто однородное. Как в Божестве от века существует самосознание, идея о самом себе, так идея о Бесконечном, насажденная в духе нашем, должна быть отражением Божественной идеи в сотворенных из ничего субстанциях. Это не значит, что сама идея, сообщенная душе человеческой, есть материальная частица Божества. Иное – отражение и образ, иное материальная частица. Слово есть отражение мысли, но не есть материальная ее частица. Одна и та же мысль, повторяемая во многих словах, размножается в слушающих их; между тем эта мысль не делится, не умаляется в своей сущности из-за того, что она дает из себя многие отражения. Подобным образом одна и та же всесовершенная, всеполная, вечная идея Божества о самом себе нисколько не дробится и не умаляется от того, что дает из себя отражения в ограниченные существа. Хотя отражения эти не могут равняться с ней в полноте своей и имеют долю ограниченности: при всем том стремление в бесконечность, врожденная душе человеческой идея Божества имеет долю бесконечности в своем раскрытии. Нельзя указать предела, где бы должно окончиться раскрытие этой идеи, как можно указать на предел какого-нибудь геометрического построения. Когда геометрическая фигура со всеми своими свойствами очертана, то можно сказать: здесь внутреннее определилось внешним изображением. Не такова идея о Божестве: ее уяснение через раскрытие, содержание ее в частных понятиях не имеет пределов. Итак, сама душа человеческая, как ограниченная субстанция, не может быть частицей Божества, – она произведена из ничего; но идею о Бесконечном, которая сообщает высшую жизнь душе, влечет ее к Божеству, едва ли можно производит из ничего; она есть отражение и во времени раскрывающийся образ вечной, полной, всесовершенной идеи Божества о самом себе.