Григорий Нисский, рассуждая об умирающих младенцах и сравнивая их участь с положением добродетельного мужа, поставленного в мире, исчисляет преимущества, предоставленные ему и говорит: «Лишены они были опыта – этого пестуна, возводящего к Отцу природы, не видели вечных гор, которые пробуждают идею о том, который был прежде гор, не видели богатого расцветания природы весной, в котором благочестивый мог бы познать тайну расцветания своей жизни, не видели этого всеоживляющего света солнечного, который подает мысль о присутствии всеоживляющего Бога. Каждый колос, каждое семя, каждая песчинка может быть уроком для нас. Так училище природы дорого для нас потому, что возбуждает мысль об идеях Божественных, будет ли человек смотреть на нее простым оком без подробного естествоиспытания, только с чувством наслаждения, или как тонкий испытатель природы, на том и другом пути найдет множество следов совершенств Божественных. Здесь он встречает явления или утешительные и успокаивающие, или грозные и потрясающие: те и другие производят целительные впечатления, возбуждающие чувство Бесконечного, от которых встревоженный заботами дух может прийти в спокойствие. В природе много таких явлений, которые могут разогнать мрачные мысли, а с другой стороны много явлений грозных и поразительных, которые могут потрясти душу, вывести ее из равнодушия, возбудить усыпленную силу духовной жизни. Смотря на обширное пространство видимой природы, на неизмеримое для нас небо, необозримое море, можно размышлять о неизмеримости Божией; смотря на могущество стихий и сил природы, можно помышлять о всемогуществе Творца их и проч. Вообще одно из благодетельных действий природы есть то, что она может быть видимым свидетельством совершенств Божественных. К тому же можно относить и настоящее состояние тела, которое человек имеет в здешней жизни; в расстроенном своем состоянии это тело не может принадлежать жизни ожидаемой или той, из которой он ниспал. Это тело слабое, недалеко действующее, подвержено болезням, разрушению и смерти, есть благодетельное средство к отвращению от зла и возбуждению любви к добру. Ежедневный опыт служит подтверждением этого. Если бы телу дано было большее могущество, легкость, быстрота, неприкосновенность от влияния стихий и неразрушимость, то, когда открылось бы превратное направление воли, тело, обладающее такими свойствами, было бы только орудием и средством к большему и большему злу. Как скоро человек становится или рабом чувственности, или самоискателем (эгоистом), то он не будет дорожить общим благом, но пожертвует им своему удовольствию. Что же было бы тогда, если бы необузданному существу предоставлено было много телесных сил, и они были несокрушими? Но такой мудрый порядок и равновесие господствует во всем, что где много добра, там много и силы, а в равновесие с расслаблением воли уменьшается и сила, и это есть великое благодеяние. Так и в человеке ограниченность, немощи, бессилие способствуют к тому, чтобы он скорее дознал тщетность собственных своих замыслов и тех действий, которые он совершает по видам самолюбия. Когда он испытывает недостаток силы к выполнению обширных своих планов, то естественно чувствует, что он сам по себе не велик, не многосилен, беден, и опыт точно доказывает это. Болезни более всего смиряют и смягчают сердце человека. Велика милость Провидения и в том, что перед смертью большей частью постигает человека болезнь, которая некоторым образом приготовляет его к другой жизни. Наконец, сама смерть, в которой стихийная природа обнаруживает могущество своей разрушительной силы над телом, не есть ли великое благодеяние для человека? Что было бы, если бы в этой, исполненной бедствиями, стране, он жил вечно, вечно томился и не имел надежды успокоения? Итак, сами недостатки, нужды и немощи тела драгоценны в здешней жизни потому, что служат средством к обузданию неумеренных порывов самолюбия. Но при множестве расстройств в физической нашей природе, много есть и благодетельного, утешающего и обращающего сердце к Подателю жизни. Так восстановление сил через сон не есть ли особенное благодеяние? С восстановлением здоровья в теле оживляется и душа, расточенные мысли, чувствования и стремления ее собираются и с каждым утром начинается новый порядок действий. Но если бы душа действовала непрерывно и одинаковым образом, это соединено было бы с чрезмерным напряжением и утомлением ее сил. Тело служит для души тяжелым грузом, который останавливает ее в неудержимом стремлении по превратному направлению; далее и далее человек погружался бы в глубину зла, но между прочими противодействиями дано ему и тело, останавливающее его в нравственном его падении. Оно дает способы к изменению и образованию способностей и склонностей души, поэтому служит средством к прекращению или, по крайней мере, ослаблению жестоких болезней духа.