Ее искренность и цинизм просто ошеломили меня.
– Послушай, чего ты от меня хочешь? Чтобы я отказалась от наследства и вернулась в Москву?
– Да! Именно этого я и хочу!
– Но не ты ли сама радовалась, когда мы собирались сюда? Что-то я не припомню, чтобы ты была против нашей поездки.
– Я не знала, не понимала, чем это может тебе грозить…
Мы с ней снова стали препираться. Стояли, как две дуры, посреди улицы и ругались. Она снова принялась внушать мне, что Клер блефовала, когда принимала нас в роскошном доме, на самом деле они с дочерью – нищебродки, которые задумали убить меня, чтобы завладеть моим имуществом и деньгами.
– Но мы же можем обратиться к любому адвокату в Париже, который за деньги добудет нам информацию, чем владеет Клер с мужем и дочерью.
Конечно, я выпалила это, напрочь забыв, что у меня нет ни одного евро и даже рубля. Марина словно увидела, как эти мои тяжкие мысли проступили на моем лбу. И снова та усмешка, такая нехорошая, злая.
– Что, у тебя нет этих денег? Хорошо, тогда я позвоню Леве и попрошу его прислать их.
Я сказала это просто так, чтобы позлить Тряпкину, потому что мне на самом деле было, что называется, влом звонить Леве. Вот меньше всего мне хотелось обращаться к нему с денежной просьбой. Поверит ли он мне? Может, подумает, что я его, типа, так проверяю? Но так ведут себя только дешевки. Может, еще позвонить ему и сообщить, что я теперь – банкрот? Еще одна дешевая проверочка. Так поступают героини скверных мелодрам. Я вдруг поняла, что общаться на денежные темы с Левой мне будет гораздо сложнее, чем договариваться с Мариной. Да, я понимаю, она вбила себе в голову, что ее чуть не отравили вместо меня, а до этого чуть не зарезали, и теперь, когда меня еще и ограбили, она, может, бессознательно пытается поиздеваться надо мной, покуражиться. Но всему же есть предел!
– Значит, так. Я звоню сейчас Леве, он присылает мне денег, я нанимаю переводчицу и остаюсь здесь, чтобы решать свои дела. А ты возвращаешься домой.
– Ты – дура, – сказала вдруг Марина и разрыдалась.
Короче, мы помирились, вернулись в лавку, я набрала к ужину разных деликатесов, Марина, хлюпая носом, принесла с полки самые дорогие консервы для собак, мы расплатились с обалдевшим от нашего странного поведения хозяином лавки и чуть ли не в обнимку отправились домой.
– Ты что, на самом деле могла бы так поступить? – Не унималась моя подруга, пока я выкладывала из банки консервы в миску Шери. – Вот так взять и отправить меня в Москву?
Я решила больше не поддаваться на ее провокации и просто молчала. Потом стала звать собаку. Обошла всю квартирку – ее нигде не было. Она появилась, точнее, материализовалась из воздуха, заспанная, с виноватым видом.
– Шери, ты хоть мне нервы не трепи! Вот, иди поешь! Будешь себя так вести, не возьму тебя в Москву.
– А ты что, серьезно хочешь ее взять с собой?
– Да, а что такого? Найдем ветеринара, мадам Жиро поможет, пусть Шери проверят, сделают нужные вакцины, оформят паспорт, словом, сделают все как положено, а мы купим клетку…
Марина смотрела на меня как на чокнутую. Ах да, на это же нужны деньги!
– Значит, так, дорогуша, если ты и дальше будешь вести себя так и унижать меня деньгами, которые я у тебя одалживаю, то я позвоню…
– Знаю, Левке своему позвонишь.
Она, видимо, хотела сказать что-то еще, но замолчала. Поняла, что терпение мое не безгранично.
Спрашивать ее о том, сколько у нее денег на картах, на какую сумму я могу рассчитывать, я просто не могла. Не имела права. А потому мне ничего другого не оставалось, как постоянно испытывать чувство неловкости от того, что она будет платить за меня.
– Послушай, Марина, может, ты просто одолжишь мне денег, и все? Ну, чтобы я каждый раз не унижалась, когда мне нужно было что-то купить?
– Ты хочешь, чтобы я обналичила их здесь, в Париже? Да ты знаешь, какую комиссию с меня возьмут?
– Да тебе-то что? Я же все возмещу!
Наши разговоры уже носили явно скандальный характер. Марина никак не могла угомониться, она действовала мне на нервы.
– Послушай… – Кажется, я собралась тогда высказать все, что я о ней думаю, да я готова была вообще расстаться с ней навсегда! Но, видно, это была не судьба.
Раздался звонок. Звонил Лева. Я, чтобы Марина не слышала наш разговор, вышла из квартиры и спустилась во двор, устроилась на каменной скамейке под козырьком подъезда.
– Милая, как поживаешь? – услышала я его голос, и мне показалось, что со мной разговаривает Ванечка.