— Продолжаем! — резко сказала она и хирургическая медсестра протянула ей новый чип.
Спустя сутки операция закончилась. От начала до конца Жанна провела её сама. Когда был наложен последний шов, она покачнулась, но устояла на ногах и лишь попросила дать ей воды.
Отказавшись от помощи, она дошла до ординаторской, и уже там упала на диван. «Vivere est vincere[1]», — пробормотала она и позволила себе потерять сознание.
Наутро следующего дня ей сообщили, что пациент пришёл в себя, и она поспешила в реанимационную палату.
— Ну, как наши дела? — вопросила она деловым тоном.
— Судя по вашему виду, док, лучше, чем у вас, — ответил Андрей слабым голосом. — Как прошла операция? — полюбопытствовал он.
Жанна смерила его пристальным взглядом.
— Очень хорошо… вашими стараниями.
— Что вы имеете в виду?
— Всего лишь то, что вы из тех пациентов, с которыми легко работать, — сухо ответила она и повернулась к медсестре.
— Ксения, после перевязки дайте ему снотворное.
— Но ведь не рекомендуется…
— Я сказала, снотворное. В лошадиной дозе. Ему не повредит. Под мою ответственность.
— Как скажешь… как скажете, Жанна Львовна, — обижено протянула медсестра и, выждав момент, подмигнула Андрею.
Заинтересовавшись, он смерил её взглядом. Девушка была симпатичной, несмотря на разноцветные волосы, торчащие из-под шапочки, и прочие признаки экстравагантности, вроде татуировок и проколов под бижутерию. К тому же у неё были красивые ноги. Впрочем, на его вкус она была слишком массивной, в народе такой склад фигуры обычно зовётся широкой костью. «Здоровая сельская девка, испорченная городом. Не абы что, но покувыркаться можно», — пришёл он к заключению.
Когда Жанна ушла, медсестра села рядом с кроватью и без стеснения задрала халат. За ажурной резинкой чулок телесного цвета пряталась пачка сигарет с ментолом. Открытая часть бедра была покрыта ровным загаром и это несмотря на раннюю весну.
— Не возражаешь, если я подымлю? — улыбнулась девушка, заметив его интерес к её обнажённой конечности.
Андрей согласно опустил ресницы.
— Вот спасибо! — обрадовалась она и тут же щёлкнула зажигалкой. — Ежели чего, то я Ксения Смирнова, а ты можешь не представляться. Я и так знаю, что ты Андрюха Белозёрский. Кстати, я твоя личная нянька, если нужно будет сопли подтереть, только позови.
Тем не менее рядом с ним Ксения курить не стала. Подойдя к окну, она взобралась на подоконник и открыла настежь форточку. Здание было старинное и окна здесь были устроены ещё по-старинному. После нескольких затяжек, причём девушка старалась, чтобы сигаретный дым не попал внутрь палаты, она спрыгнула с подоконника и снова села рядом с ним.
— Ты не смотри, что Жанка сегодня злючка. Просто она устала, пока оперировала тебя, — сказала она и, засовывая пачку сигарет на прежнее место, весело покосилась на него. — Нет, я тебя не соблазняю. Мы с Жанкой подруги, и у нас уговор не отбивать парней друг у друга. Я так прячу сигареты из-за драконовских порядков. Нам строго-настрого запрещено курить на территории больницы, поэтому приходится изгаляться. Чу! — она приставила ладонь к уху. — Кажется, старшая идёт, вот она реально злая. Заловит меня на безделье, выгонит взашей. Так что, Андрюха, не обессудь, но сейчас ты получишь у меня клизму и все прочие радости жизни, что полагаются лежачим.
Девушка оказалась болтушкой и, занимаясь делом, продолжала трещать без умолку. По окончании процедур, она снова села рядом с ним.
— А ты молоток! Другие мужики стесняются, когда я их обрабатываю, а тебе хоть бы хны.
Андрей хмыкнул.
— Так не первый год замужем. Да и член не ворованный, было бы из-за чего кукожиться. К тому же твои коллеги уже не раз и не два полазили во все мои дырки, — сказал он и девушка, прикрыв рот ладонью, прыснула от смеха.
— Ну ты даёшь!
Она всё больше нравилась ему, и он добавил:
— Ксюха, если захочешь подымить, приходи ко мне, я тебя не выдам, — пообещал он.
— Да ты ж моя радость! — Ксения склонилась и пылко поцеловала его в губы.
— Но-но! Не подумай чего лишнего, — погрозила она ему пальцем. — Это было исключительно в лечебных целях.
«Вот зараза», — заулыбался Андрей, когда девушка исчезла за дверью.
Спустя минуту после её ухода в палату вошёл Лапочкин, и он вздохнул. Хорошее настроение поползло вниз, как стрелка барометра перед бурей.
— Мало тебе доктора, решил приударить за сестричкой? — заметил нежеланный посетитель.
— Почему нет? Имею полное право.
— Имеешь, не спорю.
Лапочкин сел на тот же стул, где только что сидела Ксения. Представив, как он задирает брючину, чтобы достать сигареты, Андрей не выдержал и хрюкнул от рвущегося наружу смеха.
— Веселишься? Это хорошо. Жаль, что мне не до смеха.
Андрей перестал улыбаться.
— Сергею стало хуже? Если надо…
— Нет, с ним всё по-прежнему. Это мои проблемы, — сказал Лапочкин и добавил: — Точней, проблемы из-за тебя. Иногда мне кажется, что я вожусь с тобой, куда больше, чем с родной дочерью и внуком. Они доставляют мне куда меньше хлопот, чем ты. Во всяком случае, доставляли до недавнего времени.
— То же самое я могу сказать о вас, — парировал Андрей. — Не было дня, чтобы я не вспоминал вас «добрым» словом.
— Если уж мы столь близки, может, тебе стоит вернуться в семью?
— Это что, предложение руки и сердца? — усмехнулся Андрей. — Так вроде вы там, в верхах, объявили однополую любовь вне закона. Кстати, с чего вдруг?
Лапочкин бросил на него ироничный взгляд.
— Потому что падение нравов начинается с малого, — усмехнулся он в ответ. — Неужели ты готов сочетаться со мной законным браком?
— Боже упаси! — поспешно воскликнул Андрей и про себя добавил: «Я ещё не сошёл с ума».
— Ну и зря. Я — завидный жених. Сам знаешь, у меня денег — куры не клюют.
Андрей припомнил, как тесть облапошил его при разводе и вздохнул.
— Мне чужого не надо, своё бы вернуть, — сказал он со сдержанной обидой в голосе.
— Если ты о своей жалкой двушке, то она по-прежнему твоя. Причём всё в том же виде, как была. Там никто не живёт, только раз в неделю приходит уборщица.
— Правда? — встрепенулся Андрей и сдавленно застонал от резкой боли в голове.
Фокус с отключением болевых центров удался лишь раз, да и то с помощью неведомого благодетеля.
— Правда. Между прочим, это Даша настояла на возврате тебе квартиры. Позвать врача? — Лапочкин потянулся к кнопке срочного вызова.
— Нет… Мне только что всадили дозу обезболивающего. Сейчас пройдёт.
Боль действительно пошла на убыль, и Андрей приободрился.
— Ну а так-то, как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Лапочкин.
— Жить буду.
— Это хорошо, — Лапочкин покачал головой. — Везучий ты, просто на удивление. Сказали, операция прошла очень удачно. Не иначе как сам бог тебя хранит, — он встал, собираясь уходить. — О Дарье не хочешь спросить?
— Зачем? — отозвался Андрей и, спохватившись, сдержанно добавил: — Она же под вашим присмотром, значит, с ней всё в порядке.
Лапочкин смерил его пристальным взглядом. «Что ж, насильно мил не будешь», — подумал он с неслышным вздохом.
— Выздоравливай, а мне пора.
— Михаил Николаевич, спасибо, что присмотрели за могилой мамы, — сказал Андрей ему вдогонку.
— Не благодари, она бабушка моего внука.
— Всё равно спасибо.
Лапочкин кивнул, принимая его благодарность. В дверях он столкнулся с Ксенией и, как человек старой закалки, придержал её для девушки.
— Здрасти, Михаил Николаевич! — прощебетала она, умильно глядя на всесильного патрона.
— Доброе утро, Ксения, — вежливо отозвался Лапочкин. — Ты уж присмотри за моим зятем, — добавил он и скрылся в коридоре.
«Неужели хочет, чтобы мы снова сошлись?» — озадачился Андрей и прислушался к себе. Соблазн был, но стоило ему вспомнить о жизни с Дашей, и он решил, что ни за что и никогда.