Жанна нахмурилась. Как и в прежние времена, вызов в Большой дом не сулил ничего хорошего. Она наставила на подругу палец.
— Так! Живо признавайся! Родину в ближайшее время продавала?
Ксения энергично помотала головой.
— Честное слово! Ни оптом, ни в розницу!
— Тогда едем туда вместе. Если посмеют к тебе привязаться, я им такое устрою, что впредь закаются наводить на тебя напраслину.
— Может, не надо? — жалобно вопросила Ксения, но Жанна была непреклонна.
— Надо, Федя, надо! Одна ты не справишься. Знаю я, какие там вурдалаки водятся.
Сравнение бывших коллег с вурдалаками позабавило Ксению, и она улыбнулась.
— Жанка, вот что ты несёшь? Какие ещё вурдалаки?
— Такие как Лапочкин, их главный вурдалак, и его последыши Белозёрский с Рябовым. Мало, что ли, они попили нашей кровушки? Если за тобой нет грехов, значит, опять к какому-нибудь делу пристроят.
— Думаешь, позовут обратно? — спросила Ксения с затаённой надеждой и Жанна бросила на неё укоризненный взгляд.
— Ксюш, везение не вечно. У тебя было два крайне тяжёлых ранения и в обоих ты выжила лишь чудом. В третий раз может не повезти. Заканчивай мединститут, будем на пару резать народ. Уж лучше мы их, чем они нас. Давай садись за руль. А то я вожу так, что от меня даже таксисты шарахаются.
— Это точно! — хихикнула Ксения. — Водишь ты действительно лихо. А знаешь, что тебя легко засечь по матерному шлейфу, что тянется за тобой в интернете?
— Первый раз слышу, но не удивлена. От ваших шпионских штучек никуда не денешься.
— Ну так мы же профи, а навыки не пропьёшь, даже уволившись из органов.
Ксения села на водительское сиденье, и тойота плавно тронулась с места. Жанна испытующе глянула на подругу. «Вроде бы Ксения всё та же, смеётся и шутит как прежде, но что-то в ней изменилось. Конечно, она из спецназа и всё же, порой она реагирует так быстро, что даже становится не по себе. Когда она ассистирует во время операций, не успеешь сказать, какой нужен инструмент, как она уже вкладывает его тебе в руку. Да, она без пяти минут полноценный врач и такую сообразительность можно объяснить знаниями и опытом, но… Нет. Дело в другом. Я это нюхом чую. И этот нюх подсказывает мне, что без папиного изобретения здесь не обошлось. Видимо, флуорисцит, точней гелиоформ, не только починил повреждённые участки мозга, но и как-то взаимодействует с ним. Отец! Мама! Но почему вы ушли? Я не такая умная, как вы, одной мне с этой штукой не разобраться…»
— Ну? Что ты там притихла? Небось снова паришься по поводу меня? — прозорливо заметила Ксения.
— Ага! Не даёт покоя мысль, что за свинью мы тебе подложили. У Белозёрского хотя бы рабочий чип и к нему есть инструкция, а вот что деется в твоей голове одному лишь Богу известно. Одно ясно, гелиоформ у тебя ведёт себя не так, как у него.
Пальцы Ксении слегка сжались на руле.
— Думаешь, что со временем я рехнусь?
— Не имею понятия… Не факт! — спохватилась Жанна. — Ксюш, не думай о плохом. Думай о хорошем. Если бы не гелиоформ в твоей черепушке, мы бы сейчас не сидели тут и не разговаривали, — она помедлила. — Я начинаю думать, что чип способен восстановить сам себя. Вопрос лишь в том, какая схема будет в его основе.
— Хочешь сказать, что гелиоформ разумен?
— Для этого нет предпосылок. Возможно он всего лишь следует свойствам, заложенным в его первооснове, то есть в тёмной материи.
— Вот ведь чертовщина какая! Чур, меня! — Ксения зябко передёрнула плечами. — Аж мороз по коже от твоей заумной дребедени. Лучше ничего не говори, если не хочешь, чтобы я в кого-нибудь врезалась.
Видя, что Жанна по-прежнему витает в своих научных эмпиреях, она спросила:
— Эй, подруга, а что там Хоук, твой вражеский поклонник. Уже потерял надежду на взаимность и больше не зовёт тебя к себе?
— Зовёт, — усмехнулась Жанна. — Недавно прикупил себе ранчо в Техасе и обзавёлся небольшим конезаводом. Судя по фото, коняшки прелесть. Знаешь, Джон — хороший мужик. Будь он из наших, я бы подумала над его предложением, а так не имеет смысла. Твои вурдалаки всё равно не выпустят меня из страны, а его не впустят, памятуя его цэрэушное прошлое.
— Это да, — кивнула Ксения. — Тем более что теперь ты возглавляешь лабораторию Льва Моисеевича.
— Если только в роли свадебного генерала, ведь толку от меня как от козла молока, — заметила Жанна. — Как ни стараюсь, всё равно ничего не понимаю в записях отца. Если бы ни Юра Ким, его помощник, то хоть плачь.
— Юрка Ким? — ухмыльнулась Ксения. — Знаешь, как он назвался при нашей первой встрече? — спросила она интригующим тоном.
— Ну, что молчишь? Говори! — не утерпела Жанна. — Лично мне он представился как Гойко Митич. Правда, я до сих пор не имею понятия кто он такой.
— Это югославский актёр, который играл индейцев. Моя бабушка его просто обожала. У других старушек дети и внуки в альбомах, а у нашей бабули сплошной Гойко Митич, то бишь Ястребиный Коготь, весь в перьях и по пояс голый. Дрочила она на него, что ли?
— Что? — хихикнула Жанна. — Вот чего ты наговариваешь на бабку? В конце концов, отчего бы женщине не помечтать о том, кто для неё недостижим.
«Вот и ты мечтаешь о том, кто живёт в своё удовольствие и думать о тебе забыл. Пять лет прошло, а ты всё сохнешь по нему», — сердито подумала Ксения и вдавила в пол педаль газа.
Жанна тронула её за плечо.
— Ксюш! Давай помедленней. Хорошо? Посетить Большой дом в виде призрака, конечно, прикольно, но я ретроградка и предпочитаю не летать по лестницам, а топать ножками.
— Ладно, уговорила, — согласилась Ксения и, сбавив скорость, ювелирно вписалась в крутой поворот.
— Да! Ты не сказала кем тебе представился Ким.
— Фреди Меркури.
***
Конечно же, без пропуска Жанну не пустили внутрь и ей пришлось дожидаться подругу снаружи. Чтобы скоротать время, она зашла в ближайшее кафе. Стоило ей поднести ко рту чашку с кофе, как над её ухом раздался знакомый голос:
— Ба! Знакомые всё лица. Сначала Смирнова, а теперь ты.
Не спрашивая разрешения, Рябов уселся за её стол.
— Здравствуй, Жанна, — произнёс он, глядя на неё с мягкой улыбкой.
Вместо ответного пожелания она смерила его долгим взглядом.
— Что тебе нужно?
— Подожди, — Рябов подозвал официантку и когда она приняла заказ, перевёл взгляд на Жанну. — Ты спрашивала, что мне нужно. Самую малость. Я хочу, чтобы ты приняла моё предложение руки и сердца, которое я сделал пять лет назад.
Жанна закашлялась, захлебнувшись кофе.
— Кирилл, ты в своём уме? — просипела она. — Конечно, спасибо, что ты всячески помогал мне с сыном, но я тебя не просила и впредь не попрошу. Короче, если это комплекс вины, то не надо.
— Вот, значит, как ты думаешь обо мне? — нахмурился Рябов.
— Что ещё я должна думать? После рождения Матвея сколько раз я хотела с тобой поговорить, но ты бегал от меня как чёрт ладана; то у тебя поездка, то встреча с избирателями, то радикулит разыгрался.
— Нет у меня радикулита, — буркнул Кирилл и схватился за чашку с кофе, принесённую официанткой. — Чёрт! Горячо!
— Осторожней! Это я так, к слову пришлось. Так что сейчас изменилось? — спросила Жанна, с любопытством глядя на него.
— Я изменился, — сдержанно проговорил Кирилл.
— Я вижу, — улыбнулась Жанна. — Весь из себя такой респектабельный и важный как гусь. Судя по официозу в одежде, ты и сейчас с какой-то важной встречи, — заметила она.
— Есть такое дело, — отозвался Кирилл, не вдаваясь в подробности.
Заметив, что неотрывно смотрит на него, Жанна потянулась к спасительной чашке с кофе. «Нет, всё же славный у Митьки отец. И собой хорош, и личность незаурядная», — мелькнула у неё мысль. К собственному удивлению, она не испытывала к Рябову вражды и, что ещё удивительней, он по-прежнему ей нравился.
Кирилл пребывал в смятении. В последнее время ему казалось, что Жанна уже в прошлом и пора строить новые отношения, но стоило им встретиться, и он понял, что между ними ничего не изменилось. Он любил её и ничего не мог с этим поделать.