— Вы ведь Сергей Майский, сотрудник Федеральной Экспертной Службы, верно? А девушка с Вами — Маргарита Власова?
—Да, это так, — практически безучастно кивнул мужчина, то и дело оборачиваясь на подругу в надежде, что она открыла глаза и смотрит ему вслед.
— Мы получили данные о том, что вы исчезли, еще давно, поэтому сразу сообщили о вашем появлении здесь в штаб, где вы находили ранее, там все еще были ваши коллеги, так что…
Не успел он договорить, как взгляд Майского встретился со взглядом Рогозиной, которая тут же облегченно выдохнула и крепко обняла его.
— Слава богу, вы живы, — Галина Николаевна, учитывая всю строгость ее нрава, едва сумела сдержать подступающие слезы. Сотрудники были для нее словно дети, так что всяческие «приключения», в которые они попадали, начальница переживала с большим трудом. — Антонова меня не до конца придушит, стало быть, — Рогозина чуть улыбнулась, но тут же вопросительно посмотрела на Сергея, заметив его хмурое и обеспокоенное выражение лица. — Что с Ритой?
— Она без сознания, у нее был припадок, врач говорил, что это может быть какая-то гематома из-за травм, она может умереть, так и не очнувшись.
— Мы заберем ее домой, там лучшие врачи, с ней все будет в порядке, — уверенно кивнула полковник, переводя взгляд на военного хирурга, стоящего рядом.
— Не все так просто, — заключил мужчина, который до этого просто молча стоял рядом, ожидая подходящего момента для начала сложного разговора. — Перелет она точно не сможет пережить, из-за давления и без того критичная ситуация ухудшится, она просто умрет в небе, без каких-либо шансов. Я не рекомендую, а настаиваю на том, чтобы она осталась здесь, мы имеем все необходимые инструменты, технику и медикаменты, чтобы поднять ее на ноги, и как только она будет в соответствующем состоянии — отправить домой. Я не могу дать стопроцентной гарантии того, что она очнется, но могу пообещать приложить все усилия для этого… Но, если вы сейчас заберете ее с собой, она умрет, перелет сейчас совершенно противопоказан.
— Что же, — спустя минуту молчания твердо произнесла Рогозина, — пусть будет так, другого выхода сейчас все равно нет.
Раньше она сама была военным хирургом, поэтому прекрасно понимала, что мужчина сказал правду. Здесь не врут, не приукрашивают правду и не перестраховываются: все, кто могут справиться с полетом – летят домой, в лучшие больницы и к лучшим врачам; все, кому небо сулит смерть – остаются здесь. Галине было трудно представить, как на это отреагирует Антонова, она ведь тоже врач, но, когда дело касается твоего любимого человека, правда может искажаться, приминать чудовищный облик и смешиваться с чувствами обиды и злости.
— Как долго мы еще можем быть здесь? — уточнил Сергей, надеясь, что к моменту отлета ему все-таки удастся поговорить с Ритой.
— Самолет завтра рано утром, то есть, у нас есть почти десять часов, — кивнула Рогозина.
— Значит, почти десять часов. Я буду с ней, вдруг нам повезет, — легкая улыбка появилась на его губах, все же, он старался надеяться на лучшее. Впрочем, а что еще делать в такой ситуации? Только надеяться.
***
После того вечера в баре и той ночи все изменилось. Хотя нет, не так, все изменилось после их разговора утром, когда капитан и патологоанатом заключили, что никто и никогда не сможет их разлучить. Судя по всему, где-то там, далеко за гранью человеческого понимания и восприятия рассмеялась Смерть. Ей было подвластно все: забирать жизни, разлучать людей, нарушая их обещания и клятвы друг другу, вызывать самые ужасные и пугающие чувства, разбивать сердца.
Марго не боялась умереть, эта перспектива никогда ее не пугала, наверное, именно поэтому в далекой юности она решила пойти учиться в академию МВД. Наверное, именно поэтому спустя месяц отношений она предложила Вале вместе жить. В морге. Пока патологоанатом работала с телом.
— Серьезно, Власова, сейчас и здесь ты предлагаешь мне жить вместе? — Антонова повела бровью, поднимая на капитана суровый взгляд. — Где романтика, признания в любви, легкие намеки?
— А тебе это нужно? Чтобы я была какой-то другой, не такой, какая я есть? Я могу сделать так, как ты хочешь, для тебя, но… Сейчас это искренне, сейчас это правда для меня. Извини, это совсем не романтичное место, но я предлагаю тебе правду, не это ли признание в любви, которого ты просишь? — Марго едва заметно улыбнулась краешками губ. — Ты и без этих широких жестов знаешь, что я тебя люблю.
— Знаю, прости, — уже чуть виновато кивнула Валентина. — Просто, понимаешь, мне иногда не хватает с твоей стороны чего-то… Более легкого и нежного, мне нужны эти «широкие жесты».
— Хорошо, я буду стараться меняться, но, пожалуйста, не требуй от меня слишком многого сразу?
— Конечно, милая, я тоже не идеальна, но мы ведь разговариваем, это нормально, — Антонова мягко и нежно улыбнулась, как всегда.
— Да, разумеется. Люблю тебя, до вечера.
— Так значит, мне приезжать с вещами?
— Ой, я тебя умоляю: половина женских вещей в моей квартире – твои, — рассмеялась Власова и быстро покинула помещение морга, пока Антонова не начала спорить, рассказывая, как Рита по-свински разбрасывает вещи по всевозможным углам.
***
Каждая минута тянулась до невозможности долго. Час сидения у кровати Марго сменялся другим точно таким же часом. Весь вечер и всю ночь. Несколько раз аккуратно подходила Рогозина, предлагая подменить его, но Сергей раз за разом отказывался. Возможно, это последние часы, когда он видит ее живой, хоть и без сознания. Кипишь врачей не прекращался ни на секунду – работы у них было предостаточно, и как только исчезал один хирург – тут же появлялся другой, продолжая работу с пациентами. Начало светать. До момента их отлета оставался какой-то час, даже меньше, а состояние Риты не изменилось ни на одно мгновение. Майский уже буквально видел, как плачет Антонова, как перестает с ним общаться, увольняется из ФЭС и сутками сидит дома, изредка заказывая доставку каких-то продуктов.
— Сережа, — едва слышный шепот, на который он не сразу обращает внимание.
Майор все еще представляет плачущую Валентину, которая больше никогда не сможет ходить по зданию Федеральной Экспертной Службы, потому что нет там такого места, которое бы не напоминало ей о Рите. Он буквально слышит, как она плачет, просит не звонить и оставить ее в покое.
— Сережа, — Маргарита в упор смотрит на него и еле-еле сжимает крепкую мужскую ладонь, чуть поглаживая большим пальцем.
— Боже, Власова! — Майский чуть не подпрыгнул до потолка.
— Я как-то привыкла слышать эти возгласы от Вали, дорогой, без обид, но я принадлежу только ей, — Рита чуть смеется, насколько хватает сил.
— Фу, Марго, — Сергей тоже смеется, чуть сжимая ее руку. — Как ты, родная? Мы улетаем через час, я уж боялся, что не услышу твой голос.