Но он знал, что не будет этого делать. Сигнал тревоги прозвучал, и нельзя ставить жизнь Люси на карту. В одиночку он сможет сделать как раз столько же, сколько полиция, то есть ровно ничего.
Тем не менее он решил, что должен попытаться. Не может он просто сидеть и ждать результатов вскрытия. Он был уверен: эксперты придут к выводу, что было совершено убийство. Других причин похищать Люси не было.
Если бы была хоть какая-то отправная точка. Какой-то кончик нити, за который можно было бы ухватиться и тем самым получить слабую надежду распутать узел.
Шейн перестал метаться по комнате, вытащил из кармана обе записки и снова перечитал их. Точкой соприкосновения обоих посланий был оборванец, доставивший записки бармену «Трилистника». Так, теперь посмотрим. Он пришел с десятидолларовой купюрой, которую разменял, купив порцию дешевого виски. В таком месте, как «Трилистник», это стоит около восьмидесяти центов. Еще десять центов на телефонный звонок в «Вестерн Юнион». Три доллара оставил в уплату посыльному. И шесть долларов — чистый доход парня за посредничество.
Хотя минутку! Где был человек, давший оборванцу записки и десять долларов, когда тот находился в баре? Очевидно, они должны быть совершенно незнакомы. Единственный безопасный способ устроить нечто подобное — это караулить где-то рядом, подцепить человека с улицы, который никогда тебя прежде не видел и не имеет возможности указать на тебя пальцем, если его схватят. Но как узнать, можно ли доверить такому оборванцу выполнить задание и потратить три из драгоценных десяти долларов на доставку записок?
Очевидный ответ: вы не доверитесь ему, — во всяком случае не полностью. Вы должны довести его до притона вроде «Трилистника» и втолкнуть туда с подробными инструкциями, а потом идти за ним и скромно попивать винцо в баре, наблюдая, как он звонит в «Вестерн Юнион», дабы увериться, что он оставил деньги и записки, как договаривались. Или на худой конец вы околачиваетесь поблизости на улице, чтобы проконтролировать его действия.
Когда Шейн дошел до этой точки в своих рассуждениях, он был уже в пиджаке и на пути к двери.
«Трилистник» был еще открыт, когда он явился туда во второй раз. Тот же самый бармен так же апатично стоял на своем посту. Теперь было занято пять табуретов, из них два — женщинами, которые, хихикая, кокетничали с тремя мужчинами, горевшими желанием оплачивать их выпивку.
Бармен признал рыжеголового и вопросительно выглянул из-за коньячной бутылки. Шейн кивнул, бармен налил ему и не забыл поставить рядом со стаканом коньяка стакан с водой. После этого бармен спросил, облокотившись о стойку:
— Вы напали на след того парня, про которого спрашивали?
Шейн покачал головой:
— За этим я и вернулся. Хочу спросить, не вспомните ли вы об этом проклятом случае что-нибудь такое, что могло бы мне помочь?
— Извиняюсь, мистер, я вам в тот раз все сказал, что мог.
— Мне еще кое-что пришло в голову. Вы были очень заняты, когда он здесь ошивался? Не торопитесь, подумайте хорошенько, — настаивал Шейн. — Вы были очень заняты или нет?
— Вроде средне, сдается мне, — бармен наморщил лоб. — В это время у нас изрядная толкучка. Обычное дело.
— Я помню, вы это говорили, — подбодрил его Шейн. — Так, может, вы заметили человека, который пришел примерно в то же время, что и бродяга. Пропустил стаканчик или два, пока оборванец был там, а потом ушел вслед за ним?
— Понял, что вы имеете в виду, — пробормотал бармен; он еще больше наморщил лоб и полузакрыл глаза, добросовестно стараясь сосредоточиться. — Хотите знать, не приглядывал ли за ним кто другой, чтобы, значит, он позвонил в «Вестерн Юнион» и оставил мне письма?
— Совершенно верно. Вспомните что-нибудь такое, и я буду считать вас настоящим детективом.
Польщенный бармен усугубил свои умственные усилия. Шейн тянул спиртное и с надежной ждал. Наконец бармен покачал головой:
— Ничего не вспоминается. Я уж думал-думал, ничего на ум не приходит. Толкучка была будь здоров. Как никогда. Но не припомню, чтобы кто из здешних особо глазел на оборванца.
— Думайте, думайте, — настаивал Шейн. — Вот я вам сейчас опишу кое-кого.
Для начала он обрисовал Чарльза, закончив так:
— Вы его, конечно, должны были заметить. Ему только-только выбили два зуба, с одной стороны на лице ссадина, а возможно, и повязка.
Бармен решительно покачал головой.
— Я бы его запомнил. Ничего похожего.
Без особой надежды на успех Шейн сказал: