— Он частенько напивался так, что его рвало, тогда он слегка трезвел и мог начинать все сначала.
Снаружи послышался пронзительный звук сирены, и Джентри заметил:
— Это, должно быть, док и двое его ребят из лаборатории. Оставайся здесь, Донован. Петри, отправляйся вниз и подежурь возле покойника. Я хочу поговорить со служанкой и миссис Блейр.
Ни горничная, ни миссис Блейр ничего нового не сказали. Горничная накануне вечером отсутствовала. Возвратившись в дом только около полуночи, она отправилась прямо в свою комнату рядом с комнатой миссис Блейр на третьем этаже, не встретив никого и не зная ничего о том, что произошло вечером.
Миссис Блейр сказала, что как только Шейн и доктор Ивенс покинули дом, она настояла, чтобы Чарльз отправился в постель и вышла с ним, чтобы подбодрить его и удостовериться, что он принял таблетки доктора Ивенса.
Когда же Шейн спросил ее о таблетках, она уточнила, что не видела своими глазами, как он их проглотил, но видела, как он вошел в ванную, держа их на ладони, потом услышала, как течет вода, и увидела, как он вышел без таблеток.
Когда она вернулась, Марвин все еще был внизу, осваивая богатый ассортимент бара. Миссис Роджелл удалилась. Тогда экономка заперла дом и поднялась к себе наверх. Она спала крепко, только вот позвонили из полиции и попросили позвать к телефону Чарльза, а она отказалась это сделать. Джентри начал было расспрашивать ее о звонке, но Шейн объяснил, что звонил он. Миссис Блейн утверждала, что она ничего не знала о том, что произошло, когда она ушла. Она поднялась в восемь часов, как обычно, и пошла прямо на кухню готовить завтрак, где и оставалась, пока Чарльз не вбежал в заднюю дверь и не крикнул, что миссис Роджелл разбудила его по внутреннему телефону, сказав, что ее брат покончил с собой.
— Мы побежали вместе, — продолжала миссис Блейр, — и там в холле застали миссис Роджелл в ночной рубашке, рыдавшую так, что, казалось, вот-вот глаза выплачет. Чарльз и я, мы оба заглянули в комнату мистера Марвина и увидели его лежащим на полу в ужасном виде. Тогда Чарльз закрыл дверь и велел мне не входить, пока не явится полиция, а сам повел плачущую миссис Роджелл в гостиную и закрыл дверь. Я пошла назад в кухню и все удивлялась, почему это вы так долго не едете, — закончила она обвиняющим тоном.
— Когда вы впервые увидели тело? — спросил Джентри.
— В самом начале десятого. Чарльз сказал, что он позвонил в полицию, и я подумала, почему это вас еще нет.
— Похоже, ему нелегко было уговорить ее отдать нам записку, — сказал Джентри Шейну и спросил миссис Блейр:
— Вы видели пузырек с ядом на столе в комнате Марвина?
— Да, — она начала потихоньку всхлипывать. — Стрихнин. С черепом и скрещенными костями, ясно видно было. Я сказала Чарльзу: похож на тот, который садовник держал в гараже, чтобы морить кротов в саду. Я всегда знала, что опасно держать его на виду.
— Когда вы видели пузырек в последний раз?
— Да, наверное, несколько месяцев назад. Мне незачем бывать в гараже.
— Кто-нибудь из домашних знал, что там есть стрихнин?
— Конечно. Это не было секретом, — сказала она горестно.
Джентри осуждающе покачал головой, когда они поднимались по лестнице, чтобы расспросить Аниту Роджелл:
— Не нравится мне это, Майкл. Дельце-то вонючее.
На верху лестницы он внезапно остановился.
— Сначала послушаем, что скажет док.
Доктор Хиггинс закончил экспертизу и энергично вышел из комнаты покойного.
— Солидная доза стрихнина, — объявил он. — Я как раз делаю заключение о смерти. Он выпил яд из стакана около восьми часов назад. Отправьте его в мой морг, как только вы с ним закончите.
Хиггинс продолжил свои занятия, шеф Джентри направился в комнату посовещаться с работниками лаборатории, а прохаживавшийся по дому Тимоти Рурк подошел к Шейну. Он с надеждой улыбнулся и заметил:
— Хотелось бы послушать, как сестра покойного объясняет, почему он покончил с собой.
— Мы как раз сейчас собираемся поговорить с ней, — сказал Шейн. — Почему бы тебе не пойти с нами и не побыть на заднем плане? Тогда Уилл сможет сделать вид, что он тебя не заметил. Какие у ребят предположения?
— Ничего нового. Он написал эту записку около двух часов, потом сдобрил стакан хорошего виски ядом и выпил. Отпечатки пальцев проверили. Все в порядке, за исключением этой проклятой предсмертной записки. Она ни о чем толком не говорит.
— Она, без сомнения, написана его рукой… Оба куска проверили?