Бретт Холлидей
Умри, как собака
Глава I
Насмешливая улыбка играла на губах Люси Гамильтон, а в карих глазах плясали огоньки, когда она открыла дверь в кабинет своего шефа и доложила с напускной скромностью:
— К вам леди, мистер Шейн.
В Майами было жаркое утро. Майкл Шейн без пиджака, с расстегнутым воротничком сорочки и съехавшим набок галстуком восседал во вращающемся кресле за широким письменным столом. Перед ним лежала раскрытая чековая книжка, кипа чеков и ежемесячный банковский отчет. Его левая рука терзала буйную рыжую шевелюру, правая машинально тянулась к паре бумажных стаканчиков, вставленных один в другой. Он поднял косматые брови и недоверчиво проворчал: «Леди?»
Люси решительно кивнула, прикрыла за собой дверь, подошла к нему и заговорила совсем другим тоном:
— Быстро выплесни куда подальше коньяк, Майкл, прежде чем я ее впущу. И ради всего святого, поправь галстук. Можешь даже пиджак надеть хоть раз в жизни.
— Зачем я должен губить выпивку? — Шейн поднял стаканчик и сделал глоток.
— Ладно,— терпеливо согласилась Люси.— Прикончи его и избавься от улик. Я совершенно уверена, что мисс Генриетта Роджелл не та особа, которая одобрит спиртное в одиннадцать утра.
Люси нагнулась пригладить щеткой упавшую на лоб жесткую прядь рыжих волос своего патрона. Шейн ухмыльнулся и заметил:
— Вот как. Нас, оказывается, интересует, что мисс Роджелл одобряет, а что— нет.
— Разумеется, интересует, Майкл. Она первый клиент за две недели.
Люси проскользнула за кресло и обвила руками шею Майкла, застегивая воротничок и поправляя галстук.
— У нас и без клиентов работы хватает. Я тут тружусь над банковским отчетом за прошлый месяц…
— У нас меньше двух тысяч долларов на счету,— прервала его Люси. Она отступила, чтобы обозреть наружность шефа, и одобрительно кивнула.— Мисс Генриетта — сестра Джона Роджелла… и единственная из живых родственников.
— Того миллионера, который умер пару дней назад? — Шейн пожал плечами и залпом выпил остатки коньяка. Смяв стаканчик в кулаке, он швырнул его в корзину для бумаг, потом захлопнул чековую книжку и оттолкнул ее в сторону.
— Ладно, мисс Гамильтон. Тащите ее сюда.
Шейн поднялся из-за стола, когда через несколько секунд Люси ввела в кабинет предполагаемую клиентку. Мисс Роджелл оказалась крепкой семидесятилетней женщиной, высокой, худой, с морщинистым лицом, по виду и цвету напоминавшим старую кожу. Ее каштановые с обильной сединой волосы были туго стянуты в неаккуратный пучок. На ней был серый шелковый костюм с плиссированной юбкой и свободным жакетом, мешковато свисавшим с костлявых плеч. Дорогие перчатки из белого шелка не вязались с обнаженными предплечьями, жилистыми и загорелыми. Бандажные чулки туго охватывали икры. Обута она была в прочные коричневые полуботинки, по-видимому, ручной работы.
Люси произнесла: «Это мисс Генриетта Роджелл, мистер Шейн» и вышла, затворив дверь кабинета.
Шейн вежливо наклонил голову и показал на мягкое кресло возле стола.
— Не хотите ли присесть, мисс Роджелл?
Посетительница решительно шагнула вперед и ответила:
— Разумеется, сяду, молодой человек. Не думаете же вы, что я буду стоять? Я полагаю, у нас будет долгая беседа.
Голос соответствовал ее внешности: он был сильный и глубокий, но не резкий и не мужеподобный. Генриетта Роджелл плотно уселась в кресло — колени сжаты, ноги в туфлях без каблуков прочно и прямо поставлены перед собой.
— Ну, а теперь, прежде чем тратить время, я хочу знать точно, каков ваш гонорар?
— Гонорар за что?
— За все, что вы делаете. За расследование, само собой. Вы ведь называете себя детективом?
— Я и есть детектив, мисс Роджелл,— веско сказал Шейн.— Патент от штата Флорида на занятие этой профессией. Расскажите мне о своих проблемах, а вознаграждение мы сможем обсудить позже.
— Чепуха,— оборвала она.— Я слишком стара, чтобы покупать кота в мешке. Давайте договоримся с самого начала, чтобы я не получила вопиющий счет, когда придется платить в конце. Сколько, по-вашему, стоиn ваше время?
Шейн достал из кармана пачку сигарет и закурил. Погасив спичку и глядя на дымок, он сказал:
— Это всецело зависит от того, что я должен сделать для вас. Я полагаю, что вы ошиблись адресом, мисс Роджелл.
И четко продолжал, прежде чем она смогла вставить слово:
— Моя секретарша назовет вам полдюжины способных детективов, которые назначат твердую ежедневную ставку за свои услуги плюс возмещение расходов. При этом они не будут слишком раздувать сумму расходов. Я думаю, вам больше повезло бы с кем-нибудь из них.
Глаза у нее были очень ясные и очень голубые. Они не мигая уставились ему в физиономию, пока он говорил, а ее лицо не обнаружило ни следа эмоций.
— У вас нет постоянной таксы?
Шейн выпустил дым, вежливо разогнал его и покачал головой.
— Не больше, чем, скажем, у авторитетного адвоката.
— Какие у меня гарантии, что вы не нагреете меня на фантастическую сумму, ничего не сделав, чтобы ее заработать?
— У вас нет ровно никаких гарантий, мисс Роджелл, что я не поступлю именно так,— сообщил Шейн. О положил руки на стол перед собой и приподнялся.
— Моя секретарша передаст вам список детективов, когда вы будете выходить.
Она не шелохнулась:
— Хм. Мне нравится откровенность, молодой человек. Я и сама всегда говорю откровенно. Я хочу, чтобы вы доказали, что мой брат был убит, и позаботились, чтобы виновный или виновные поплатились за преступление.
Шейн колебался, задумчиво сощурив глаза, потом снова опустился на стул.
— Я понял из газет, что ваш брат умер от сердечного приступа.
— Ну конечно. Они это так назвали. Но я знаю, что Джон был отравлен.
— Почему вы так думаете?
— Потому что у меня есть глаза, чтобы видеть, что происходит, и мозги, чтобы сообразить, сколько будет дважды два. Если бы у меня были доказательства, я бы не сидела здесь, в вашей конторе. Для этого я вас и нанимаю.
— Убийство — это дело полиции, мисс Роджелл. А с ними вы обсуждали ваши подозрения?
— Я что, выгляжу полной идиоткой? Конечно, обсуждала. Я вызвала полицию сразу после смерти Джона. Пришли два детектива, вежливо меня выслушали и обещали, что займутся расследованием. Расследованием! — ее верхняя губа горько и презрительно скривилась.— Они задали несколько вопросов тем самым людям, которые отравили Джона, и ушли, говоря, что подадут рапорт.
— И они это сделали?
— Я полагаю, что да, и я бы дорого дала, чтобы только увидеть, какой рапорт они представили. Я считаю, что имею право на него взглянуть, и не далее как час назад потребовала у начальника полиции Джентри, чтобы он показал его мне. Я налогоплательщица, сказала я ему, и из моих денег платят жалованье вам и всей вашей полиции. Но он обманул меня, сказал, что вопрос закрыт. Он отказывается отдать приказ о вскрытии тела даже после того, как я рассказала ему о покушении на мою собственную жизнь вчера вечером. Он думает, видите ли, что здесь какая-то ошибка, что я, должно быть, преувеличиваю. О, я могла бы точно сказать, о чем он думал, пока сидел там на своей жирной заднице в роскошном офисе, который оплачиваем мы, налогоплательщики. Он думал, что я истеричная старая баба с манией преследования. Только как он, интересно, объяснит тот факт, что собака сдохла в конвульсиях после того, как съела пищу, предназначенную мне, в которую всыпали отраву? Как, вы думаете, он это объясняет?
Шейн вежливо отозвался:
— Не имею понятия. Я лично считаю, что с Уиллом Джентри все в полном порядке, он квалифицированный и честный полицейский офицер.
— Никто из них не желает выслушать меня,— сказала она угрюмо.— Они все слушали эту жеманную потаскушку, которая вышла за Джона ради его денег, и ее любовника, который подписал свидетельство о смерти.
— Собаки? — спросил Шейн с интересом.
— Конечно, нет. Джона. Этот сопляк, которого она ввела в дом и подсунула моему брату после смерти старого доктора Дженсона два месяца назад. Я предостерегала Джона против него, но он меня не послушался. О нет! Единственная, кого он слушал — это Анита.