– Нет.
– Ну, она сильно изменилась с тех пор, как мы поженились. Но девочка – копия той, какой она была в то время. Ты увидишь.
– Много у нее друзей среди парней?
– Обыкновенно. В основном – соседские ребята.
– Ты говорил с кем-нибудь из них?
– Кое с кем. Я не мог объяснить, что хочу узнать, и оттого...
– С какой компанией она водилась? Распутники?
– Я вправду не знаю, Курт. Она не рассказывала об этом.
– Х-м-м...
– Как думаешь, найдешь ты парня?
– Ты дал мне чертовски мало для начала.
– Все, что знаю, Курт. Может быть, Маделайн расскажет побольше. Она разговаривала с ней больше, чем я.
– Посмотрим, – буркнул я.
Он поставил машину перед жилым домом в Восточном Бронксе. Несколько женщин сидели на стульях перед домом и, когда Руди вышел из машины, они закивали ему. Когда появился я, они оценивающе осмотрели меня, а затем вновь погрузились в болтовню.
Мы поднялись на четвертый этаж, и Руди постучал в дверь, окрашенную в коричневый цвет. Дверь широко открылась:
– Ты почему так долго? – услышал я женский голос. Голос принадлежал женщине лет двадцати восьми, на несколько лет моложе, чем Руди и я. Ее черные волосы, перевязанные белой лентой, падали сзади на шею. Ее глаза были усталыми, очень усталыми.
– Милая, – сказал Руди. – Я сделал все так быстро, как мог.
– Ты не сделал это достаточно быстро, – произнесла Маделайн. – Бетти мертва.
Я стоял позади Руди и поэтому не мог видеть его лица. Он отступил назад на несколько шагов, однако я мог представить, что творится у него на лице.
– М-м-мертва? – пробормотал он. – Бетти? Мертва?
В прихожей наступила такая тишина, что, казалось, слышно было биение сердца, затем я прошел следом за ним в комнату. Мебель была старой, но в доме было уютно и чисто.
Руди закрыл лицо руками. Маделайн сидела в кресле напротив него, на ее лице не было слез.
– Самоубийство? – спросил я ее.
– Нет, – ответила она. – Минут десять назад позвонили из полиции. Они нашли ее в Йонкерсе. Они сказали, что она... она была задушена.
Руди внезапно поднял голову:
– Маделайн, это Курт Кеннон. Курт, это моя жена.
Она пробормотала приветствие. Я кивнул, и в комнате воцарилась тишина. Маделайн долго смотрела на меня и затем сказала:
– Я все еще хочу, чтобы вы нашли его, мистер Кеннон.
– Ну, полиция, возможно...
– Я хочу, чтобы вы нашли его. Я хочу, чтобы вы нашли его и сделали из него котлету, а затем вы можете отдать его в полицию. Я заплачу вам, мистер Кеннон. – Она поднялась и прошла на кухню. Я слышал, как она передвигает что-то в кухонном шкафу. Затем она вернулась обратно с пачкой банкнот. – Мы копили их на новую машину, – сказала она. – Я отдам это вам. Все. Только найдите того, кто совершил это с Бетти. Только найдите его и искалечьте, если сможете. Найдите его, мистер Кеннон. – Она замолкла и протянула деньги: – Возьмите.
– Оставьте их при себе, – сказал я. – Я попробую найти его, но если найду, он отправится прямо в полицию.
У нее задрожала нижняя губа, и из глаз потекли слезы, слезы, которые она так долго сдерживала. Я вышел в прихожую с Руди и шепотом спросил:
– Где она обычно бывала? Кого из здешних ребят ты расспрашивал?
– Здесь, на Бурк-авеню есть кафе-мороженое, там в основном собираются ребята из соседних дворов. Кафе называется «Росинка». Ты, наверное, представляешь, как оно выглядит. Мне кажется, она чаще всего бывала там.
– Хулиганье...
– Нет, не думаю. Постой, я дам тебе адрес. – Он выудил из бумажника листок бумаги. На нем шариковой ручкой был нацарапан номер и название улицы. Я прочитал адрес и смотрел на листок до тех пор, пока не запомнил его. Руди положил его обратно в бумажник. – Они выглядят хорошими ребятами.
– Да, – поддержал я его. – Чтобы задушить девушку, надо быть хорошим парнем.
– Дай мне знать, как пойдет расследование, Курт.
– Хорошо, Руди. А теперь тебе лучше вернуться к жене.
Я принялся искать место, о котором узнал от Руди. Это оказалась маленькая, узкая лавчонка, расположенная между двумя зданиями. В этом пространстве уместнее выглядела бы мастерская портного, занятого шитьем кулис, чем кафе-мороженое.
Но здесь располагалось именно кафе-мороженое. И это не вызывало сомнений. Слово «Росинка» было намалевано на стекле витрины, к тому же рука художника-любителя изобразила ложку, с которой скатывался гигантский шарик мороженого.
Я открыл дверь, звякнул колокольчик, но его звук заглушил работающий музыкальный ящик. Я почувствовал, как мне хочется выпить. Правую часть кафе занимал прилавок со стульями. Слева – четыре кабинки, выкрашенные в красный, голубой, желтый и зеленый цвета. За прилавком стоял человек с усиками. Два подростка, притоптывая в такт музыке, сидели в дальней от двери кабинке. Я подошел к стойке и спросил: