После школы я жду Кэтрин на парковке возле своей машины. Этот день буквально испытывает моё терпение. Самое раздражающее, это видеть человека в поле зрения, но понимать, что он даже не торопится. Кэт появляется на горизонте в компании Колдера. Она идёт критично близко от него, то и дело касаясь его плеча. На лице парня сдержанная улыбка. Кристофер, всё такой же недовольный, плетётся где-то позади. Что с ним не так?
Я складываю руки на груди, тело зудит от недовольства. Я смотрю на Колдера, не могу с собой ничего поделать. Страх всегда граничит с любопытством. Внезапно, словно чувствуя мой взгляд на себе, Колдер смотрит на меня. Он накидывает на голову капюшон и останавливается возле груды металла на колёсах. Эта машина раза в три старше меня. Я не в силах удержаться от ехидной улыбки. Если уж Кэтрин не видит в Колдере ничего подозрительного, старая машина, скорее всего «Шевроле» годов эдак семидесятых, точно её отпугнёт.
Они наконец прощаются, и Кэтрин, игриво убирая волосы за ухо, приближается ко мне.
— Он определённо мне нравится! — заявляет она.
— Он не очень-то походит на твой типаж, — скептично подмечаю я, садясь в салон. О лобовое стекло уже разбиваются капли дождя.
— Типаж? — Кэтрин делает вид, что удивляется.
— Красивый, перспективный, на дорогой машине…
— Колдер красавчик, — перебивает меня Кэтрин. Она упрямо смотрит вперёд, избегая моего взгляда.
Я издаю смешок. Только что она подтвердила отсутствие остальных пунктов.
— Ну, если хорошенько поспит и подстрижётся, — добавляет она.
— У него отличная причёска, — вырывается у меня, и я поджимаю губы, крепче сжимая пальцами руль.
Кэтри поворачивается, и я чувствую, как её взгляд осторожно касается меня.
— Так-так-та-а-ак, — протягивает она.
— Даже не начинай, — стону я.
— Значит, тебе нравится…
— Только попробуй закончить это предложение, и я отвезу тебя к родителям, — угрожаю я, одаривая Кэтрин поистине суровым взглядом. Как она может делать подобные выводы только из-за одной причёски?
— Хорошо. — Кэтрин надувает губы и складывает руки на груди. — Но предупреждаю сразу: Колдер — мой.
— Как скажешь.
Я надеюсь, что разговор окончен, но Кэтрин продолжает:
— Ты очень изменилась после отъезда Гейба. Огородилась ото всех, замкнулась в себе. Я понимаю, он был твоим лучшим другом, но не единственным.
Да, он был моим лучшим другом. Он был моим всем. Пока он не сломал во мне что-то. Пока все мои чувства не превратились в прах, унесённый ветром. У меня нет ни мечты, ни целей. Я просто рисую. Надеюсь, однажды я найду стабильную работу, чтобы не умереть с голоду и… буду медленно умирать. День за днём.
— Всё в порядке, Кэт.
К моменту, как мы подъехали к дому, дождь уже превратился в настоящий ливень. Кэтрин выбегает из машины, хлопая при этом дверцей, и несётся к дому.
— Как же мне надоел этот дождь. Я мечтаю скорее свалить отсюда, — ноет она, в нетерпении подпрыгивая на крыльце, пока я отпираю дверь.
Я задумываюсь на мгновение, хочется ли мне чего-нибудь подобного. Убежать в другое место или начать новую жизнь. Нет, я люблю Вашингтон. Я люблю вечнозелёные леса и бесконечные дожди. Мама часто говорила мне, что у меня душа пенсионерки, но я готова была прожить в этом зелёном мирке всю свою жизнь.
Раз уж Кэтрин теперь жила со мной, мы разделили обязанности. Она готовит, а я… А я не готовлю. Обычно этим занималась мама, готовка — это её страсть. Но так же как и её характер, эта страсть обошла меня стороной. Я могла готовить. Но если выпадал шанс не делать этого, я его не упускала.
Темнеет рано. Чёрные тучи проглотили солнце, а вместе с ним и дневной свет. Кэтрин возится на кухне, готовя нам что-то на завтра (очевидно, она не торопилась возвращаться домой), а я устроилась на диване в гостиной, что-то рисуя в альбоме под щебетание сериала. Нашу семейную идиллию нарушает стук в дверь. Первые несколько секунд я уверена, что этот звук доносится из телевизора, и смотрю на экран. Слишком часто стали стучать в дверь моего дома. Но когда звук повторяется, я вынуждена отложить альбом в сторону и встать с дивана. Карандаш я машинально засовываю в лохматый пучок волос, чтобы не потерять.