— Эй. — Звук, небрежный и густой, касается моего затылка.
Я оборачиваюсь, кухня вращается вместе со мной. В какой-то момент пейзаж из стен сменяется портретом. Я поднимаю голову наверх и смотрю на главный акцент этой картины. Пара синих/глубоких/уставших глаз наблюдает за мной из-под густых пшеничных бровей. Такого же цвета волосы неаккуратно перекинуты набок, а несколько непослушных прядей падают на лицо, почти доставая до его острого подбородка. Эта длина резко контрастирует с практически выбритыми висками, придавая парню небрежный вид. Он хорош. Может, немного не в моём вкусе, но чертовски хорош. А это означает, что существует лишь одна причина, почему он заговорил со мной.
Пухлые губы парня медленно размыкаются, и прежде чем он успевает что-то сказать, я опережаю его:
— Я не знаю, где Кэтрин.
— Что? — Его брови сдвигаются к переносице, а лицо принимает ещё более недовольный вид. — С тобой всё в порядке? — спрашивает он, ощупывая меня беглым взглядом. Среди слов закрадывается лёгкий, едва уловимый британский акцент.
Нет, не в порядке.
Уже долгое время я пребываю в стабильно тяжёлом состоянии, которое стало настолько привычным, что я считала его нормой.
— Да, — произношу я, всё ещё находясь в плену его синих глаз. Только они удерживают меня от того, чтобы не сдаться гравитации.
— Тогда будь добра, отойди от холодильника.
Я моргаю пару раз, в попытке понять смысл его слов. Парень нетерпеливо вздыхает, хватает меня за плечо и резко дёргает в сторону. Внутренности встряхиваются, и я едва не выплёвываю их наружу. Парень открывает холодильник, достаёт оттуда бутылку пива и возвращает своё внимание мне. Он делает глоток из горлышка, наблюдая за мной, а я наблюдаю за его кадыком, который подскакивает на его красивой длинной жилистой шее. Изучив меня, всё, что вызывает у парня интерес, это мои ноги. Если быть точной, одна из них.
— Ты упала? — спрашивает он, кивком указывая на мою коленку.
— Да. — Язык тяжёлый и неповоротливый.
Блондин хмурится, продолжая смотреть на остывшую кровь.
— Как давно?
Мне становится неуютно от того, с какой заинтересованностью он смотрит на то, что другие посчитали бы уродством. Я ёжусь, кутаясь в джинсовку, которая велика мне на два размера, но даже она не помогает мне скрыть колени.
— Тебе точное время назвать? — язвлю я, тем самым заставляя парня взглянуть на себя. И тут же жалею об этом. О том, что он снова смотрит. Слишком долго и слишком… подозрительно.
— В идеале, — жёстко произносит он, буквально выстреливая в меня своим взглядом. Свинец попадает в лёгкие и разрывается внутри. Я не дышу.
Это не похоже на шутку. Либо он жутко пьян, либо псих. Ни с тем, ни с другим вести беседу желания нет.
— В двадцать два часа тридцать минут и девятнадцать секунд по местному времени, — я нанизываю случайные цифры на нить событий. Или почти случайные. Это действительно случилось примерно в десять вечера перед началом вечеринки. Я споткнулась о бордюр и приземлилась на асфальт. Не на газон возле дома, как могло бы быть.
Парень продолжает смотреть на меня как на диковинную вещь. Его глаза сужаются, встречаясь с моим взглядом. У меня чувство, будто я что-то ему сделала, невзирая на то, что видела впервые.
Нервно облизываю свои губы, пробуя на вкус красную помаду. Я немного наклоняю голову вниз, позволяя длинным волосам, словно чёрным занавесам, скрыть моё лицо.
— Как тебя зовут? — спрашивает блондин, словно я на допросе в суде.
Даже если бы я хотела ответить — а я не хотела — я бы не смогла. Я моргаю, но глаза больше не открываются. Меня затягивает темнота, усталость разливается по моим мышцам, я ощущаю полёт и отдаюсь невесомости, как вдруг резко на что-то натыкаюсь. На что-то твёрдое, но такое тёплое и приятное. Оно обволакивает меня, будто чьи-то объятья, и мне больше не хочется просыпаться.