Умри за меня

Увидев сомнение на моём лице Винсент быстро добавил,

— Конечно в том случае, если мы будем продолжать встречаться. Что, я надеюсь, так и будет.

Я кивнула, показывая, что поняла и Винсент, кажется, с облегчением понял, что я никуда не сбегу после его убедительной речи и сменил тему.

— И так вы с сестрой очень близки?

— Да, она меня даже не на целых два года старше, поэтому мы всегда шутили, что мы близнецы. Но мы абсолютно разные.

— Насколько?

Я откусила кусок и думала, как бы описать мою сестру, общительную бабочку, и чтобы это не выглядело, будто она поверхностная.

— Джорджия — абсолютный экстраверт. — Не то чтобы я была сверх застенчивым существом, но я не возражаю проводить время наедине с собой. Моя сестра может быть с людьми двадцать четыре часа, семь дней в неделю. В Нью-Йорке её все знали. Ей всегда удавалось найти лучшее вечеринки и быть в окружении своей свиты: музыкантов, Ди-джеев, художников.

— И дай-ка я угадаю… ты была слишком занята чтением и хождением по музеям, чтобы присоединиться к ней.

Я рассмеялась, когда увидела кривую усмешку Винсента.

— Нет, я иногда с ней ходила. Но я не была, как Джорджия, в центе внимания. Я была просто сестренкой Джорджии, которую она брала с собой. Она заботилась обо мне. Она всегда напоминала кому-нибудь из своего окружения убедиться, что я хорошо провожу время.

Я не стала упоминать, как она всегда подсовывала мне кавалера: роскошных хипповых парней, которые с энтузиазмом брали на себя задачу развлекать сестру Джорджии. С несколькими из них подобные ситуации переросли в нечто большие. На самом деле, не особо-то и большее, но, если один из этих парней появлялись на вечеринке, куда мы Джорджией приходили, я знала, что со мной потанцуют, посидят рядом и может быть позже, ночью, даже поцелуют в каком-нибудь тёмном углу комнаты. Джорджия называла их — мои «мальчики для вечеринки».

Сейчас, когда я сидела с Винсентом за одним столом друг напротив друга, который значил больше, чем жизнь, все те казались призраками. Тенями по сравнению с ним.

— Я переживала, как она справится с тем, что сошла со своего престола «королева ночной жизни», когда мы переехали, — продолжала я, — но я недооценила её. Она уже на пути к достижению того же статуса здесь.

— Другой город, тоже место действия?

— Она практически каждый вечер отсутствует, так что даже Папи с Мами не могут заставить остаться её дома. Но в отличие от Нью-Йорка я не хожу с ней.

— Знаю, — сказал он, нанизывал картофель на свою вилку, а затем остановился и быстро взглянул, чтобы понять, заметила ли я его промах.

— Что? — спросила я удивленно и тогда, я вдруг вспомнила слова Амброуза: Мы её проверяли и она не шпионка.

— Ты следил за нами! — я одновременно смутилась и была польщена. Я вытащила свои ноги и его и оставила их на своей стороне под столом.

— Никто не следил за Джорджией, только за тобой. И это был ни я. В конце концов, через день, когда мы поговорили в музее Пикассо. После этого я почувствовал, что должен оставить тебе некоторую частную жизнь. Это были Амброуз и Жюль; как только они узнали, что я… заинтересовался тобой, они настояли на том, чтобы убедиться, что ты нам не опасна. Хотя, я никогда в тебе не сомневался. Честно.

— Опасна? — спросила я испуганно.

Винсент вздохнул.

— У нас есть враги.

— В каком смысле? — Давай сменим тему, — сказал Винсент.

— Последнее, чтобы мне хотелось, так это вовлекать тебя в нечто, что может подвергнуть тебя опасности.

— Ты в опасности? — спросила я.

— Нам не часто приходиться связываться с ними. Но, когда это всё-таки происходит, каждая сторона в конце концов пытается уничтожить другую. Поэтому, так как ты просила меня быть честным, я вынужден сказать — да. Но у меня есть опыт нескольких десятилетий, чтобы защитить себя. Я не хочу, чтобы ты беспокоилась.

Я неожиданно вспомнила свою прогулку с Джорджией вдоль набережной ранним утром.

— В ту ночь я видела, как ты сиганул в Сену за той девушкой. Под мостом дрались люди. На мечах.

— Ну, тогда, значит, ты уже видела их. Это были нума.

Даже одно это слово звучало зловеще. Я вздрогнула.

— Кто они? — Они такие же, как мы, только наоборот. Они ревененты, но их судьба не в том, чтобы спасать жизни. Они их уничтожают.

— Я не понимаю.

— Мы бессмертные, пока мы умираем, спасая чью-нибудь жизнь. Они выигрывают своё бессмертие, отбирая жизни. Похоже, вселенной нравится, что бы всё было в равновесии.