— Лодка. Её арендовали для празднования детского дня рождения. Мы с Чарльзом прогуливались неподалеку, и с Гаспаром, который был парящим и он дал нам знать прежде, чем двое детей вывалились. Чарльз спрыгнул в воду и вытащил мальчика сразу же после того, как тот ушел под воду. Он вытащил ребенка на берег, где я делала ему дыхание рот в рот. Потом он вернулся за маленькой девочкой, которую затянуло под мотор лодки. Он пытался вытащить её, но мотор уже убил её. А затем добрался и до него.
Пока она рассказывала о том, что произошло, в её голосе звучала такая беспомощность. А, как только она закончила говорить, она снова начала тихо плакать, и её плечи вздрагивали под моей рукой.
Я ощутила, как у меня на глазах наворачиваются слёзы и больно себя ущипнула. Держи себя в руках, подумала я. Шарлотте не нужны твои рыдания прямо рядом с ней.
Я взглянула на берег реки, из воды вышли два полицейских водолаза. Парамедик, стоявший рядом с Амброузом, тоже из заметил и быстро зашагал в их сторону.
Я начала догадываться что происходит, когда он подошел к ним и они передали ему некий объект. Шарлотта почувствовала, как напряглось моё тело и перевела взгляд на водолазов
— О, хорошо. Они нашли её, — сказала она монотонно, когда парамедик потянулся за пластиковым пакетом, заполненным на половину кровавой водой.
В этот раз я не смогла сдержать слёз, и хотя очертания были размыты, я поняла, что у он держал в руках. Моё тела пришло в оцепенение, а дыхание оставило мои легкие так резко, как будто меня пнули в живот. В мешке находилась человеческая рука.
Глава 21
Последний раз, когда я видела Чарльза, когда парамедики застегнули его в мешке для трупов. Мне привиделось, что мешков будто стало два. И сейчас это были мои собственные родители, которых я видела в мешках. Я пересекла Атлантику, а вернулась обратно в то время в нью-йоркский морг, и ведь даже года не прошло.
Они даже не показали мне моего папу. Но я настояла на том, чтобы увидеть свою маму, у которой была сломана «только» шея, и выглядела она более презентабельно, чем мой искалеченный отец. И я снова оказалась в той комнате, уставившись на покрытые коралловым лаком ногти на голых ногах моей мамы. Рядом со мной стояла плачущая Джорджия, когда я вырвала прядь своих волос и вплела их в мамины. Я знала, что она будет кремирована и хотела, чтобы моя частичка была с ней. На этой мысли мои воспоминания закончились, но я всё еще стояла посреди ослепительно белой комнаты, не желая оставлять там маму.
— Кейт. Кейт? — сильные руки развернули меня напротив лица Винсента в сантиметре от моего собственного.
— Ты как?
Я кивнула, как в тумане.
— Почему бы тебе не поехать на «скорой», а я поеду домой на скутере и встретимся с тобой там?
Я снова кивнула, и пыталась держать себя в руках, пока я втискивала себя между Шарлоттой и водителем в кабине автомобиля.
Когда мы добрались до дома Жан-Батиста, Жанна встречала нас у входной двери. Она забрала у меня Шарлотту и повела наверх в её комнату, всё выглядело так, что стало ясно: они уже проходили через это раньше. Сквозь окно в зале я видела, как Жан-Батист вручает пачку банкнот водителю скорой помощи, а Жюль затащил объёмный мешок с телом через переднюю дверь и осторожно положил его у двери. Я, шатаясь, добралась из прихожей до комнаты Винсента, где упала лицом вниз на его кровать и позволила себе разрыдаться.
Я знала, что не должна была оплакивать смерть Чарльза. Но от этого я только заводилась. Или больше походило на то, что меня бумерангом отбросило назад. И теперь я чувствовала, что нахожусь снова на краю бездны, от которого с трудом уползла несколько месяцев назад. Меня охватило непреодолимое желание наклонится вперед всего на сантиметр и погрузиться с головой в её спокойную темноту. Мысль покинуть разуму мое тело, была заманчивой. И мне не придется ничего разгребать из того, что твориться вокруг. Кто-то присел на кровать, но я спрятала лицо в подушку. Откуда-то сверху раздался любящий голос Винсента.
— Все нормально, Кейт. Я знаю как это тяжело, видеть нечто вроде этого, и я хотел, чтобы ты не видела. Ты просто должна помнить, что это не взаправду — смерть и для неё была причина. Чарльз спас жизнь маленькому мальчику, в замен отдав свою собственную. На время.
Его слова влетали мне в уши, но не задерживались в моем разуме. Я не могла разобрать, что он говорит. Это всё просто не вязалась с тем, чему меня когда-либо учили или с моим жизненным опытом. Я не могла взять и отключить свои чувства, зная, что кого-то покалечило лодочным мотором — даже, если он был только «временно» мертвым.