Он вменил в вину Жан-Батисту, что тот кормил и заботился о нём, после того, как тот очнулся, а не дал ему умереть, как предназначено природой, после того, как его застрелили. И вот тогда он бросил нож.
— По крайней мере он не бросил его в Жан-Батиста!
— Он вполне мог бы, найти способ навредить ЖБ. Когда он ушел из дома, у Шарлотты случился нервный срыв.
Винсент замолчал.
— Мы были уверены, что он вернется, как только проветриться и выкинет всё из головы.
У него, кажется, был какой-то чип на плече перед аварией с лодкой, — сказала я.
— Ага. Он всегда был самым экзистенциально настроенным из всех нас. Не то, чтобы я не думал о нашей цели пребывания здесь. Ему просто труднее пришлось её принять. Это могло бы многое объяснить, подумала я, чувствуя, небольшую жалось к Чарльзу.
— Когда он ушел?
— Два дня назад.
— Как раз я его тогда и видела, — сказала я. — Ночью в пятницу, чуть за полночь.
— Тоже самое сказал и Жан-Батист.
— Итак… ходила без меня по клубам? — поддразнивая, улыбнулся он.
Я могла поспорить, что он пытался разрядить обстановку, меняя тему.
— Я хотела разогнать танцами свою грусть.
— Сработало?
— Нет.
— Может быть помогло, если бы я был там, — сказал он самодовольно. — Может нам следует сходить как-нибудь ночью потанцевать?
— Я не знаю. Я никогда не видела мертвого парня танцующем. Думаю, ты можешь держаться меня? — пошутила я, в ответ Винсент схватил меня за плечи и, наклонившись, прижал свои губы к моим.
Мои ощущения мгновенно усилились в тех нескольких крошечных миллиметрах нашей кожи, которые соприкасались. А затем он прервал связь, оставив мое сердце колотилось в горле, как будто поцелуй выдернул его из моей груди.
— Полагаю, что это да? — сказала я задыхаясь.
— Я скучал по тебе, — сказал он, наклонившись еще больше.
— Уже поздно. Тебе нужно возвращаться, — сказал Винсент, после пары часов валяний на диване, обнимаясь и наверстывания упущенного.
— Вообще-то у меня есть особое разрешение от Мами, остаться на ночь в доме твоей семьи, если мне нужно время, чтобы всё уладить с тобой.
Я почувствовала, как на моем лице расползлась озорная улыбка.
— Что? — казалось, он выглядел удивленным.
Наконец-то я сказал ему что-то шокирующее, а не как обычно бывает, наоборот.
— Я заполучил твою бабушку на свою сторону? Неужели чудеса никогда не кончаться?
— Я не уверена, что она точно на твоей стороне, она больше на моей стороне. Или может даже на своей. Она не хочет, чтобы я зачахла от горя под её собственной крышей.
Винсент рассмеялся.
— Ну, мне бы не хотелось злоупотреблять доверием Мами. Ты можешь воспользоваться моей кроватью. Мне она всё равно не нужна. — он подмигнул. — Все что угодно, чтобы проводить побольше времени с ma belle Кейт.
Я внутри растаяла. Пока он сосредоточился на том, чтобы снова разжечь камин, я встала и начала бродить по его комнате, осматривая его вещи, в поисках большего количества подсказок, кем же был на самом деле этот загадочный парень.
Когда я подошла к его столику, я замерла. На том месте, где была моя фотография, стоял горшок с цветами.
— Я отдал твою фотографию Шарлотте, — сказал Винсент, вставая позади меня. — Было слишком тяжело смотреть на твою фотографию каждый день, когда понял, что не смогу тебя увидеть в живую.
Я прикоснулась к его руке, чтобы показать, что я не расстроилась.
— Я дам тебе другую. Должна сказать, это был не самый лучший из мои портретов.
— Хорошая мысль, — сказал Винсент и, откапывая на своем столике рядом с кроватью фотоаппарат, и поднял его, как трофей.
— Прямо сейчас? — поморщилась я.
Интересно, я выгляжу такой же уставшей, как себя чувствую.
— Почему нет? — спросил он, вставая рядом, обнимая меня за плечи и держа камеру перед нами.
— Не шевелись. Лучше не моргать, — сказал он, нажимая на кнопку.
Он повернул камеру, чтобы мы могли посмотреть снимок. Моё сердце замерло, когда я увидела своё изображение рядом с этим богоподобным мальчиком. Его глаза были прикрыты, и в тусклом свете комнаты круги под ними, на самом деле делали его более красивым, чем когда-либо, — но с намеком тьмы. А меня… ну, я светилась от счастья. Рядом с ним, я смотрелась так, что я там, где должна была быть. И я это чувствовала.
Мы сидели на пастели Винсента и разговаривали до глубокой ночи. Наконец мои глаза сами начали закрываться и он спросил не хочу ли я поспать.
— Хочу, нет. Нужно, может быть. Очень плохо, что бессонница ревенентов не может передастся мне.